– Совершенно верно. Вам придется сыграть свою роль, леди, или вы не получите ужина.
– Что за роль?
Уиндем рассмеялся так громко, что лебеди, плававшие у дальнего берега, вспорхнули и улетели.
– Роль моей матери, – ответил доктор. – Вы сыграете милую леди шестидесяти лет, сохранившую молодость самым непостижимым образом.
Доктор расхохотался.
Джон Гилберт добрался до городка Виндзор, обогнул старый замок, возвышавшийся на пригорке, и его двойной двор на вершине мелового утеса и двинулся вдоль реки по широкой Темза-стрит к докам. Он сидел на божественном коне, слишком хорошем для пуританского священника, но одет был соответственно: скромное черное с белым облачение и широкополая шляпа с высокой тульей, почти скрывавшая лицо. Позади него к седлу была приторочена огромная Библия, а также прикреплена шпага. Во время езды Джон громко молился и призывал всех прохожих каяться и проклинать свою безбожную жизнь. В результате люди грешные, то есть почти все поголовно, уступали ему место и спешили проехать мимо, даже не бросив на него любопытного взгляда из опасения попасться ему на глаза.
Если бы они вздумали оглянуться и посмотреть на него, встретили бы торжествующий и лукавый взгляд человека, забавлявшегося происходящим. Из этого маскарада он извлек кое-какой опыт, и урок пошел ему на пользу. Иногда самое лучшее место, чтобы укрыться, – толпа, где ты на виду. Ему показалось, что слишком много народу спешит к пристани. Джон остановил одну из женщин, тяжело опиравшуюся на палку и потому слишком медлительную, чтобы избежать встречи с ним:
– Скажи мне, добрая женщина, куда так спешит народ?
– На пристань поглядеть на великого целителя, добрый проповедник. Говорят, его мазь творит чудеса.
Джон нахмурился.
– Чудеса творит Господь Всемогущий, добрая женщина.
– Да, сэр, но говорят, будто этот доктор может превратить старуху в молодую девушку. Я хочу увидеть это собственными глазами.
– Ты подвергаешь сомнению законы Господа и природы, добрая женщина.
– Нет, сэр, моя душа в безопасности хотя бы потому, что у меня никогда не было и не будет средств на покупку этой драгоценной мази, но я могу увидеть, как она действует.
– Я тоже посмотрел бы на это, – согласился Джон, про себя посмеиваясь. Он затрусил рысцой на своем Сэре Пегасе вниз по склону холма и осадил его позади толпы, собравшейся вокруг узких сходней, ведущих на небольшую баржу.
Он тотчас же узнал юношу, который пел и аккомпанировал себе на большой испанской гитаре. Это его беснующаяся толпа вынудила бежать из Рединга в Виндзор. Вряд ли он за сутки прошел пешком около тридцати миль. Джон догадался, что юношу довезла сюда старая кляча, привязанная к дереву, и привязал своего Сэра Пегаса рядом с ней.
Низкорослый и колченогий человек в умопомрачительном парике вышел из каюты и обратился с речью к толпе. Джон усмехнулся, слушая, как доктор Джосая Уиндем перечисляет свои заслуги. Он утверждал, что способен повернуть вспять возраст женщины. Будь это правдой, он прославился бы на всю Англию. Да что там Англию! На весь мир! Джона восхитила наглость этого человека, и он подался вперед, чтобы не пропустить ни слова, хотя доктор обладал столь громоподобным голосом, что его можно было бы услышать и в Лондоне.
В то же время разбойник зорко наблюдал за дверьми каюты в надежде на то, что промелькнет Анна, если она все еще на борту баржи. Мысль о том, что ее там нет, или что она мертва, или подверглась поруганию в каком-нибудь грязном притоне, заставила его пробить себе дорогу плечами и локтями поближе к сходням баржи.
Доктор Уиндем отвесил толпе поклон.
– Леди и лорды, добрые горожанки и их супруги! Сегодня я предложу вам волшебное средство, которое заставит вас выбросить ваши мази и притирания, под которыми вы скрываете изъяны вашей кожи – веснушки, прыщи и оспины, испещрившие ваши лица шрамы и даже морщины и следы забот и тяжкого труда. Говорят, мое средство действует быстрее, чем королевское прикосновение, исцеляющее золотуху.
Толпа двинулась к мосткам.
Уиндем высоко поднял черную лакированную шкатулку, открыл, указательным пальцем извлек из нее щепотку розоватой мази и стал ее растирать.
– Моя мазь состоит из ценнейших трав, собранных на холмах северной Италии, где женщины остаются красивыми до конца дней своих. Леди и добрые горожанки в этой далекой стране используют эту мазь, чтобы сохранить до конца жизни губы алые, как кораллы, эта мазь делает их даже нежнее, чем могли бы пожелать их мужья, потому что у жены возникает соблазн упорхнуть к какому-нибудь молодому прощелыге.
Женщины, и молодые, и пожилые, сделали еще шаг вперед. Джон шагнул вместе с ними.
Доктор Уиндем еще раньше заметил молодого священника и про себя выругался. От этих преподобных всегда одни неприятности. Они считают, что за любую радость в жизни человека ждет адский огонь. Следовало сократить свою речь и успеть ее произнести до того, как этот преподобный обрушит на него и на толпу свой праведный гнев.
– Если кто-либо из вас сочтет меня шарлатаном, я вам представлю мою матушку шестидесяти лет, дабы вы перестали сомневаться. Она была моей первой пациенткой, и моя чудотворная мазь сохранила не только ее кожу, но и зубы, они остались белыми и крепкими.
Джон наблюдал за происходящим с интересом. Шарлатан показался ему дерзким и отважным.
Величественной походкой Уиндем прошествовал до двери в каюту и вывел оттуда пожилую леди в строгом черном платье. Волосы ее, кое-где еще не утратившие каштановый цвет, вероятно, свойственный им в молодости, в основном были седыми, а сутулые плечи и спину окутывала простая серая шаль. Доктор помог достойной даме преодолеть преграду в виде порога. Казалось, пройти от двери каюты до сходней ей было нелегко.
Когда же ей удалось это сделать, доктор Уиндем приподнял ее подбородок, и толпа разразилась восторженными возгласами.
Конечно, это была Анна, как и предполагал Джон. Никакой маскарад не мог скрыть ее бело-розовой кожи и зеленых, как море, глаз, таивших в своей глубине невыполнимое обещание, хотя этот чертов Уиндем заставил ее скрывать свою истинную нежную натуру.
Да, несмотря на старческую походку и на то, что она спотыкалась, тяжело опираясь на руку доктора, это, вне всяких сомнений, была Анна. Но у нее появилось нечто похожее на горб, а волосы были припудрены белым порошком.
Джон даже не улыбнулся. Ладно, решил он, посмотрим, какая она актриса. Джон не станет пытать доброго доктора по поводу его чудодейственной мази, однако Анну щадить не собирается и готов бросить ей вызов.
– Тщеславие из тщеславий, – произнес он. – Не все ли мы прекрасны в глазах Господа? Берегись, старушка, нарушить планы создателя и лишиться его милости, когда ты так близка к вратам небесным.
