Леди Рирдон последила за взглядом своей приятельницы до двери. Маленькие руки Эмилии обхватили руки Элизабет, она доверительно наклонилась к хозяйке дома. Они обе заразительно смеялись, хотя миссис Куртни всего лишь приносила свои извинения за их опоздание. Она попыталась переложить вину за опоздание на мужа, который мрачно стоял подле нее, весь воплощение корректности.
В роли хозяина Дарси был сама доброжелательность, которую не всегда замечали в других случаях. Он проявлял радушие, был сердечно приветлив и отвечал на доверительную улыбку Эмилии с изысканной любезностью. «Ему просто нравится наблюдать за людьми, — подумала маркиза. Маленькие трюки Эмилии потрачены совершенно впустую». Вслух она произнесла:
— Полагаю, мистер Дарси не стал бы флиртовать, даже если бы его жизнь зависела от этого.
— Я уверена, что вы правы. До чего очаровательна миссис Куртни!
Маркиза направилась к столу, опираясь на руку Дарси, и во время первой перемены блюд беседовала с ним, как никогда долго, после чего призналась себе, что его ум ни в чем не уступает интеллекту его жены. Он к тому же умело пользовался плодами полученного им великолепного образования. Он даже продемонстрировал некоторое холодное остроумие. Учитывая мирские преимущества, которыми он одарил Элизабет, маркиза пришла к выводу, что он, возможно, вполне достоин своей жены, хотя, увы, и не представляет большого интереса для нее самой.
Ее светлость посмотрела через длинный стол на то место, где сидела Элизабет. Та была погружена в беседу с лордом Рирдоном.
Она смеялась, и ее глаза искрились в свете свечей.
«И как эта девочка сумела вдохновить Рирдона на остроумие?» — подумала маркиза.
Его светлость только что пересказал шутку, которую ему выдал его новый знакомый, полковник Фицуильям.
— Я был невероятно очарован полковником, — добавил он. — Очень интересный и удивительно воспитанный человек.
— Вы правы, он именно такой! — согласилась Элизабет.
— Вы знакомы с ним? — вскричал его светлость и вздрогнул от внезапной мысли.
— Вам нехорошо, милорд? — забеспокоилась Элизабет.
— Да, да, нехорошо. Благодарю. Извините. — Он просто вспомнил указания матери не упоминать о своей встрече с полковником, но было уже слишком поздно. Пришлось продолжать: — Конечно, вы знакомы С полковником. Мы даже говорили с ним о вас.
— Теперь вы пугаете меня, сэр. Лорд Рирдон рассмеялся:
— Нет никакой надобности опасаться наших с ним разговоров. Вам было бы скорее лестно услышать, О чем мы говорили. Вы встречались с полковником в Кенте, как я полагаю?
— Да, именно там. Полковник гостил у своей тети, леди Кэтрин де Бёр, в имении ее светлости, Розингс-парке. Я же тогда гостила у своего кузена, мистера Коллинза, тамошнего пастора.
— Вам случайно не удалось посетить Розингс? — поинтересовался ее собеседник.
— Много раз.
— И каков он? — спросил Фредерик с притворным равнодушием.
— Мне очень понравился парк. Великолепное место для прогулок.
— А дом? Как бы вы описали его?
— Дом в Розингсе современный и очень славный, милорд.
— Он очень… большой?
— Достаточно сказать, что мистер Коллинз указывал мне, как много там окон.
Фредерик рассмеялся:
— Именно так и сказала мне ее светлость. Она очень гордится своими окнами.
Элизабет в замешательстве взглянула на него:
— Вы имеете в виду леди Кэтрин де Бёр?
— Да. Я познакомился с ней, когда пришел навестить кузена мистера Дарси. Он жил в доме ее светлости. — Рирдон непроизвольно поглядел на другую сторону стола, на свою мать. — Если бы я знал вас дольше, вы изучили бы все мои тайны.
Она наклонилась вперед. Он успел подумать, насколько же она очаровательна, как она мягко пообещала:
— Я никогда никому ничего не расскажу.
Он засмеялся снова, и она засмеялась вместе с ним.
После обеда Элизабет уговорили спеть. Возросшая популярность ее пения среди искушенных в этом искусстве дам в ее новом кругу удивляла Элизабет. Конечно, ее исполнение улучшилось под руководством опытного мастера, но дело было не в этом. Очарование её голоса и бесхитростная манера исполнения околдовывала ее слушателей.
Маркиза даже попросила ее приехать как-нибудь утром, чтобы она спела для ее племянника. Уиттэйкер воображал себя композитором и, несомненно, был бы [В восторге. Дарси бросил быстрый взгляд на Элизабет, которая улыбалась непостижимой бездонной улыбкой.
— Ну, пообещайте же приехать, миссис Дарси, — упрашивала миссис Куртни. Я буду сопровождать вас, если вы хотите.
Элизабет не испытывала особого расположения к обществу Уиттэйкеров, несмотря на их искрометное тончайшее остроумие. Она съездила к ним с ответным кратким визитом. Ей не удавалось совсем избегать их, поскольку их принимали почти везде и они были неизменными любимцами своей тети. Она не смогла отказаться, не показавшись неучтивой.
Элизабет, при всем гордом нежелании признавать полезность дружбы с леди Инглбур, радовалась, что эта дружба могла бы привести к преодолению разрыва и отношениях со столь важным родственником, как граф Мэддерсфилд.
Проскользнув в кровать той ночью, она сказала:
— Как прав ты был, когда говорил о важности внимания ко мне со стороны леди Инглбур. Но предупреждаю: непростительно для мужа так часто оказываться правым.
Он взял ее лицо в свои ладони, и его пальцы погрузились в ее волосы.
— Почти с самого начала нашего знакомства я предупреждал тебя, что я все тщательно обдумываю, прежде чем выразить свое мнение. Разве ты не запомнила это?
— Действительно, я не вняла твоему предостережению.
Она скатилась под одеяло:
— И теперь я полностью в твоей власти.
— Неужели?
В дрожащем пламени свечи он наблюдал, как шевелятся ее губы, когда она произносит: «Тебе судить».
— Как это у тебя получается? — спросил ее Дар-си. — Я рвался на поле битвы, размахивал мечом, готовый встать на твою защиту, а ты укрощала самую отъявленную врагиню словом и порабощала ее приспешников взглядом.
— Надеюсь, ты маркизу не называешь «отъявленной врагиней». Но я вообразить себе не могу, будто ты подразумеваешь, что я победила твою тетю.
— Мое метафорическое «отъявленная врагиня» — суть ограниченность и жестокость толпы.
— Ты действительно чувствовал, что тебе, скорее всего, придется защищать меня?
— Когда мы только приехали в Лондон, очень даже чувствовал. — Он поднес длинный завиток ее волос к своим губам.
— Прошу тебя, не подумай, что я сомневался в том, как тебя примут среди тех, кого я считаю друзьями. И все же я знал о предубежденности некоторых своих знакомых и готовился отшвырнуть от себя любого, кто посмеет обидеть тебя.
