Алекс испуганно замер. Несколько мгновений он внимательно смотрел на жену, потом начал медленно выходить из нее, но она обхватила его бедра и удержала на месте, опасаясь, что от его движения резкая боль возобновится. Движение, которое он успел сделать, прежде чем она его остановила, не вызвало боли. Зато она снова почувствовала приятное возбуждение. Мерри сделала вид, что не замечает вопроса в его глазах, устремив взгляд в сторону, потом осторожно пошевелила бедрами. Боли не было. А возбуждение стало еще сильнее.
— Не двигайся, Мерри, иначе я за себя не отвечаю, — прошептал он и, не договорив, задохнулся и стал судорожно ловить ртом воздух, поскольку она снова пошевелилась под ним. Мерри почувствовала не только возрастающее возбуждение. Она могла бы поклясться, что он, оставаясь внутри, стал тверже. Она подняла глаза, чтобы увидеть его лицо. Глаза мужа были закрыты. Пожалуй, он даже зажмурился, а выражение лица было напряженным.
Охваченная любопытством, Мерри еще раз пошевелила бедрами. На этот раз он хрипло застонал и с трудом открыл глаза.
— Жена! — прохрипел он, но она предпочла не услышать предупреждения. Она поерзала и согнула ноги в коленях, решив, что так будет удобнее и ему, и ей. Это оказалось последней каплей. Больше Алекс не мог сдерживаться. Он зарычал, поднялся — теперь он стоял между ее раздвинутыми ногами на коленях — и повлек ее за собой. Даже не сообразив, как это вышло, Мерри поняла, что сидит на коленях у мужа, обхватив его бедра ногами. Она чувствовала, что он наполнил ее собой, и это ощущение полноты было ни с чем не сравнимым.
— Что… — смущенно начала Мерри, не представляя, что она должна делать в этой позе, как, собственно, и в любой другой. В это время он подхватил ее под ягодицы и слегка приподнял. — Ох, — только и сумела выдавить она, когда его мужское естество наполовину вышло из нее. Затем он опустил ее, и опять возникло ощущение полноты…
Алекс повторил это несколько раз, прежде чем опустить ее на спину. Сам он тоже последовал за ней, и его движения стали более быстрыми. Мерри понятия не имела, что должна делать, и просто уперлась ногами в кровать, чтобы было легче выгибаться навстречу его восхитительным толчкам. Руками она обвила его поясницу, помогая двигаться.
«Наша брачная ночь». Мерри медленно открыла глаза и обнаружила, что ее голова лежит на груди мужа. Она не слишком хорошо помнила, почему так вышло. После того как ее прикосновение заставило Алекса излить свое семя раньше времени, его мужская плоть снова стала твердой и оставалась твердой очень долго. Он оказался великолепным любовником. К тому времени как он с громким криком достиг вершины, она испытала наслаждение еще по меньшей мере три раза и, когда муж скатился с нее и растянулся рядом, уже почти ничего не соображала. Вероятно, он потом притянул ее к себе и положил ее голову к себе на грудь. Она подняла глаза, всмотрелась в его лицо и не могла не заметить его мрачного выражения. Похоже, пришло время объясниться.
— В нашу брачную ночь… — начала она и замолчала, поскольку Алекс тут же устремил на нее острый, пронзительный взгляд. Она знала, что ему не доставит удовольствия ее объяснение. В конце концов, он, как и все, видел кровь на простыне и пришел к выводу, что был слишком груб. Конечно, ей следовало объясниться раньше, но…
— Мерри, — проворчал он. Поморщившись, она опустила глаза, стала играть пальцами с курчавыми волосами, росшими на его груди, и быстро заговорила:
— В ту ночь, когда все вышли из комнаты, они неплотно закрыли дверь. Ты встал, чтобы ее закрыть, на обратном пути запутался в разбросанной на полу одежде, упал и потерял сознание.
— Правда? — удивился Алекс.
— Да, — кивнула Мерри и продолжила рассказ: — Я знала, что они вернутся утром за простынями, а ты не мог… ну… это… как сказать… — Она пожала плечами и решительно закончила: — Поэтому я порезалась и испачкала кровью простыню.
— Вся эта кровь была из пореза? — спросил Алекс. В его голосе явно слышалось беспокойство.
Мерри кивнула и только удивленно вскрикнула, когда он перевернул ее на спину, встал на колени и начал осматривать ее обнаженное тело.
— Где порез?
Мерри сморщилась, но послушно подняла колено так, чтобы стал виден глубокий порез на внутренней стороне правого бедра. Муж взглянул на рану, и его глаза от ужаса расширились.
— Боже мой, женщина, что ты с собой сделала? Ударила мечом?
Алекс наклонился ниже, разглядывая шрам, и потому не видел выражения ее лица. Рана уже зажила, остался только шрам — большой, к сожалению, уродливый, но все равно шрам. Он теперь всегда будет напоминать ей об этой ночи, а не о первой. Тем более что его пальцы, медленно ощупывавшие заживший порез, заставляли ее вздрагивать от удовольствия.
Стараясь не думать о том, что его голова находится как раз между ее ног, Мерри нерешительно кашлянула и объяснила:
— Я не знала, сколько должно быть крови, и решила, что пусть лучше будет больше, чем меньше.
Алекс резко поднял голову. Теперь его глаза пылали праведным гневом.
— И ты позволила мне думать, что я вел себя в первую брачную ночь как грубое животное?
— Я хотела все рассказать, — смутилась Мерри, — но ты все время выглядел пьяным, и я…
Она замолчала, когда он поднес к ее губам руку, жестом призвав к молчанию. Через несколько мгновений Мерри заподозрила, что он испытывает слишком сильную ярость, чтобы говорить. Но потом он взъерошил рукой свои волосы, слегка отодвинулся и сел на краю кровати, прислонившись спиной к стене. Он обнял ее за талию и посадил к себе на колени. Мерри упорно смотрела на его руки, не понимая, сердится он или нет. Когда же он, наконец, заговорил, его голос вовсе не был сердитым.
— Тебе было очень больно?
Мерри смущенно улыбнулась, заметив, что он смотрит на ее обнаженные бедра. А сообразив, что он спрашивает о моменте, когда его мужское естество разорвало девственную плеву, залилась краской. Не поднимая глаз, она покачала головой:
— Нет, вовсе нет.
— Но ты закричала, — заметил он.
— От неожиданности. Я знала, что должно произойти, но чувствовала себя очень странно, когда ты проник внутрь. Я думала, что будет очень больно, и испытала шок, когда боль оказалась вовсе не сильной.
— Понятно, — спокойно ответил Алекс.
Мерри облегченно вздохнула и опять уставилась на свои руки, внезапно обнаружив, что ломает их, как нервная старуха. В общем-то, она не удивилась. Конечно, хорошо, что муж не сердится. Но вместе с тем она чувствовала себя чертовски неуютно, сидя у него на коленях голой. Она понимала, что после всех любовных игр, которые они проделывали, смущаться глупо, но эмоции редко бывают логичными. Если честно, она даже перед своей служанкой обычно не сидела голой, не говоря уже о мужчине. Мерри соображала, как бы ей сползти с его колен и забраться под простыню, когда почувствовала, как Алекс нежно гладит ее спину. Ощущение было чрезвычайно приятным.
