Легко было представить себе, с какой скоростью такое известие могло облететь округу, если вспомнить об огненном кресте, который по первому зову вождя собирал всех воинов клана.
Мать объясняла Леоне, как две обожженные или еще горящие палки связывали вместе обрывком хлыста, смоченным в крови, и гонцы передавали этот крест друг другу из рук в руки по эстафете.
— Один из последних случаев, когда огненный крест использовали как сигнал к сбору, — рассказывала миссис Гренвилл, — был в 1745 году; в тот раз лорд Гленорки, сын графа Брейдала Бейна, послал его, чтобы сплотить воинов своего отца и поднять их на борьбу с якобитами.
— А они находились далеко друг от друга? — спросила Леона.
— Крест пронесли около тридцати миль, и он обошел вокруг озера Тэй за три часа, — ответила мать.
Улыбнувшись, она продолжала:
— Воины клана были очень суеверны; собираясь, они обращали внимание на разные приметы, уверенные в том, что все, что они им предвещают, сбудется. К примеру, если по пути им встречался вооруженный мужчина, они радовались, так как такая встреча обещала удачу и победу над врагом.
— А какие были плохие приметы, мама?
— Увидеть оленя, лису, зайца или любое другое животное, на которое обычно охотятся, и не убить его считалось к несчастью, — отвечала мать. Глаза ее затуманились, словно взгляд их был обращен в прошлое, и она продолжала: — Мне рассказывали, что если босая женщина перейдет дорогу отряду мужчин, они должны были схватить ее и слегка поранить ей лоб, так чтобы кровь осталась на кончике ножа, — это предотвращало беду.
«Странные предрассудки, — думала теперь Леона, вспоминая обо всем этом, и вздрогнула, так как недалеко от замка она только что увидела сороку. — Но ведь совсем не обязательно, чтобы в Шотландии тоже верили, что сорока приносит печаль и невзгоды», — успокаивала себя девушка. Однако поднявшись на верхнюю площадку лестницы, она пожалела о том, что увидела всего лишь одну, а не двух сорок, что означало бы радость.
— Да что же это со мной! — возмутилась вдруг Леона. — Что за глупости приходят мне в голову! В конце концов, что может сделать мне герцог? Официально он не имеет на меня никаких прав, он ведь даже не мой опекун; к тому же у меня папино подданство, так что по документам я англичанка!
И тем не менее Леона знала, что в ней течет шотландская кровь, а значит она не может пренебречь тем, что нарушила запрет вождя, который самолично назначил себя ее опекуном, и вступила в дружеские отношения с его врагом; она жила в его доме и пользовалась его покровительством, так что ее поведение непосредственно касалось и его.
Леона смеялась над своим малодушием, и все же она испытала облегчение, когда, войдя в гостиную, где ее ожидала сестра герцога, узнала, что тот еще не вернулся.
— Мы беспокоились о вас, дорогая, — воскликнула сестра герцога. — Вчера вечером мой брат ни словом не упомянул о том, что вы тоже уедете на весь день.
— Я виновата и должна извиниться перед вами, — ответила Леона, — но я сама не ожидала, что так задержусь; я собиралась вернуться к ланчу.
— Ну что ж, главное, что вы уже здесь, — улыбнулась сестра герцога, — так что, мне кажется, не стоит волновать его светлость, рассказывая ему о моих тревогах.
— Я не хотела бы волновать его, — пробормотала Леона. Говоря это, она была совершенно уверена, что как только герцог переступит порог замка, ему тут же доложат о том, где она была сегодня.
Леона прошла в свою комнату и прилегла перед обедом, но заснуть не могла. Она без конца вспоминала глаза лорда Страткерна, то, как он смотрел на нее и какое чудесное волнение поднималось в ее душе, затопляя все ее существо счастьем и восторгом, когда он целовал ее; поцелуи его были, словно горячие солнечные лучи, они заливали ее своим жаром, и она забывала обо всем, растворяясь в их золотистом сиянии, в этом небесном блаженстве, имя которому было — любовь!
«Любовь — это чудо, она так прекрасна, так удивительна!» — думала Леона.
Она чувствовала, что ничто на свете не сможет остановить ее, запретить ей любить лорда Страткерна; они были так близки, так духовно связаны друг с другом, точно брак их уже раньше свершился на небесах.
«Я буду жить в этом волшебном, сказочном замке, — счастливо думала Леона, — и из окон его передо мной будет открываться чудесный вид на озеро. Я буду помогать вождю заботиться о людях, живущих по берегам этого озера, охранять и защищать их, уверенная в том, что их вождь всегда с ними и никогда не предаст их».
Леона вспомнила, как за завтраком лорд Страткерн сказал, обращаясь к ней:
— Леона — прекрасное имя. Я никогда еще не встречал девушку, которую звали бы Леона.
Слегка покраснев, она смущенно ответила:
— Простите мне мою невнимательность, но я до сих пор еще не узнала, как вас зовут.
— Торквил, — ответил он. — Это очень древнее имя. Немало моих предков, носивших его, вели себя достойно, проявляя чудеса храбрости и героизма.
— Расскажите мне о них, — попросила Леона.
Он стал рассказывать ей о героических подвигах мужчин из его рода, отличившихся в битвах с врагами, о поединках чести, когда вождь выступал от имени целого клана; он вспоминал древние легенды, наделявшие людей, носивших имя Торквил, удивительным мужеством и почти сверхчеловеческой силой.
Леона слушала его, затаив дыхание, с глазами, сиявшими от восторга и гордости; ей казалось, что ему не зря дали это имя, он носит его по праву.
— Торквил! — прошептала она теперь едва слышно, потом вскрикнула так, точно слова эти рвались из нее, и она не в силах была их больше сдерживать:
— Я люблю тебя, Торквил! Боже, как я люблю тебя!
Она чувствовала, что слова ее полетели прямо к нему, через вересковые пустоши, точно ветер нес их на своих крыльях. Ее охватило ощущение, нет, она была просто уверена в этом, что сейчас, именно в эту минуту, он думает о ней так же, как и она о нем.
«Любовь одарила меня даром ясновидения, — улыбнулась Леона, — благодаря ей я могу передавать свои чувства через время и расстояние, и он услышит, он поймет меня!»
Ей показалось, что время пролетело слишком быстро; не успела она еще вдоволь насладиться своими воспоминаниями о сегодняшнем дне, проведенном в замке Керн, и мечтами о будущем, как вошла миссис Маккензи; за ней горничные внесли ванну с теплой водой, и Леона поняла, что близится час обеда.
Вот-вот она встретится лицом к лицу с герцогом; Леона только благодарила Бога за то, что они будут там не одни. По крайней мере, сестра герцога обязательно будет за столом, даже если там никого больше и не окажется.
