Ей показалось, что время пролетело слишком быстро; не успела она еще вдоволь насладиться своими воспоминаниями о сегодняшнем дне, проведенном в замке Керн, и мечтами о будущем, как вошла миссис Маккензи; за ней горничные внесли ванну с теплой водой, и Леона поняла, что близится час обеда.
Вот-вот она встретится лицом к лицу с герцогом; Леона только благодарила Бога за то, что они будут там не одни. По крайней мере, сестра герцога обязательно будет за столом, даже если там никого больше и не окажется.
Леона была права, полагая, что за обедом будет не слишком много народу; поскольку сам герцог с утра и на целый день уехал охотиться в соседние угодья, новых гостей не приглашали. Все те, кто до сих пор гостил в его замке, уехали еще утром, после того как Леона отправилась на прогулку, но она узнала об этом только за обедом, из разговора герцога с сестрой. Леона была уверена, что он будет говорить с ней только наедине, даже при сестре он не обмолвится ни словом, и она почувствовала, что его душит гнев, еще прежде чем они прошли в обеденный зал.
Они ели в полном молчании, слышался только легкий звон посуды, когда слуги разносили кушанья на блюдах, украшенных серебряными гербами. На столе в канделябрах горело множество свечей, и все же они не могли разогнать темных, затаившихся по углам громадного зала теней.
В этот вечер музыкант сыграл им на своей волынке жалобные песни и плачи, и к тому времени, как обед закончился, Леона уже чувствовала себя так, будто стала меньше ростом, жалкой и незаметной, почти невидимой.
«Может быть, герцог так рассердился, что не захочет больше держать меня в замке и отошлет обратно», — подумала Леона.
Тут ей пришла в голову мысль, что если он действительно так поступит, она просто отправится сразу же в замок Керн, где Торквил уже наверняка будет ее ждать.
Сердце у нее в груди подпрыгнуло от радости, и она, приободрившись, чуть повыше подняла голову. В конце концов, она из рода Макдональдов, и нечего ей бояться одного из Макарднов, каким бы внушительным и надменным он ни казался.
Но в ту минуту, когда герцог сказал ей, что ждет ее после обеда в своей комнате и хочет побеседовать с нею, а сестра его пожелала всем спокойной ночи и удалилась, Леона почувствовала, как у нее задрожали руки. В груди у нее тоже все затрепетало, и это было какое-то особое, очень неприятное чувство. Ее мама когда-то говорила, что это бабочки бьют своими крылышками, но сейчас Леона подумала, что ощущение это гораздо сильнее и совсем не похоже на прелестных, разноцветных бабочек, порхающих над цветами.
Сестра герцога вышла, прикрыв за собой дверь. Его светлость медленно подошел к камину и остановился спиной к огню, глядя на Леону. Он не предложил ей присесть, и она так и осталась стоять, сознавая, что ему должно быть заметно, как трепещут ее пышные юбки с кринолином, так как теперь она дрожала уже всем телом и ничего не могла с собой сделать.
— Мне известно, что сегодня вы выезжали за пределы моих владений, — медленно произнес герцог.
— Да. Это правда, ваша светлость.
— Вчера вы не предупредили меня о вашем намерении.
— Я не собиралась… Эта мысль пришла мне в голову… в самый последний момент, ваша светлость.
— У вас появилось желание посетить Страткерна?
— Да, ваша светлость.
— Зачем?
— Мне хотелось поблагодарить его за то гостеприимство, которое он оказал мне после несчастного случая, и мне просто… хотелось встретиться с ним.
— Отчего у вас возникло такое желание?
— Между нами… завязалась дружба, ваша светлость.
— Дружба, которую, как вам известно, я ни в коем случае не могу одобрить!
— Я не имею отношения, ваша светлость, к междоусобной вражде или… разногласиям, которые возникли прежде, чем я… приехала в Шотландию.
— Но вы знали, что это вызовет мое неодобрение?
— Вы не говорили мне об этом прямо, ваша светлость, но… мне казалось, что, возможно, вашей светлости будет это… неприятно.
— По крайней мере, вы отвечаете мне честно.
— Я… стараюсь, ваша светлость.
Леона надеялась, что он все-таки предложит ей, наконец, сесть, так как вполне искренне боялась, что ноги ее сейчас подкосятся, и она упадет; силы вот-вот готовы были изменить ей. Несмотря на то, что герцог говорил очень сдержанно, ровным, почти бесстрастным голосом, Леона каждой своей клеточкой ощущала, как закипал в нем гнев, и само его присутствие уже внушало ей непреодолимый ужас.
Казалось, его громадная фигура заполняла собой всю комнату; девушка молчала, ожидая, пока он снова заговорит, и сердце ее билось так сильно, что он, должно быть, слышал его удары.
— Вы были совершенно правы, считая, что я не смогу одобрить вашей дружбы, — если только это действительно можно так назвать, — со Страткерном, — начал герцог, немного помолчав. — Я не собираюсь приводить вам никаких доводов и объяснять, почему я считаю такое знакомство нежелательным и совершенно не подходящим для любого, кто находится под моим покровительством. Я скажу вам только одно — вы не должны больше видеться со Страткерном, — и вы обязаны подчиниться мне беспрекословно!
— Я боюсь, что я… не могу согласиться с вами, ваша светлость.
Леона попыталась произнести эти слова твердо и уверенно, но голос ее прозвучал слабо и неубедительно даже для нее самой.
— Это почему же?
— Мне… нравится лорд Страткерн, ваша милость.
— Он вам нравится?
Герцог повысил голос, и вопрос его прозвучал почти угрожающе.
— Я полагаю, вы воображаете, что влюблены в него?
Леона ничего не ответила, и герцог, после минутного молчания, продолжал:
— Надеюсь, он предупредил вас о том, что у него есть жена?
— Жена? У него?
Леона прошептала это едва слышно, почти не дыша.
— Да, у него есть жена! — ответил герцог. — Он женат на какой-то актриске, жалкой комедиантке, которая не живет с ним, но которая, тем не менее, носит его имя.
Леоне показалось, что она сейчас лишится чувств, затем, изо всех сил сцепив пальцы, сжав их так, что ногти больно впились ей в ладонь, она спросила почти шепотом:
— Вы уверены, что это правда?
— Конечно, правда! — насмешливо ответил герцог. — Однако меня ничуть не удивляет, что Страткерн не пожелал поставить вас в известность об этом факте, без сомнения, оставившем грязное пятно на их семейном гербе.
Не ожидая приглашения, Леона подошла к ближайшей кушетке и без сил опустилась на нее. Ей казалось, что потолок опускается, грозя придавить ее, а пол под ней вот-вот разверзнется, и тьма поглотит ее.
Не может, не может этого быть!
Герцог солгал, он хочет обмануть ее, и все же… все же лорд Страткерн действительно ни слова не сказал ей о свадьбе. Да, он сказал ей, что любит ее. Он взял ее сердце, он завладел им безраздельно, но он ни разу, ни разу не попросил ее стать его женой! Теперь она понимала, почему. Теперь ей стало ясно, отчего он так заботился о ее репутации!
