Барбара Картленд - Райский остров

— Обещаю, что обязательно постараюсь во всем убедиться сама, прежде чем сообщу графу о Кареле, — заверила ее Роксана. — Он сказал мне, чтобы я доверяла ему, и у меня нет причин сомневаться в его словах, сегодня утром, когда он придет, я хочу все рассказать ему, ведь я собираюсь доверять ему всю свою жизнь.

Говоря все это, она прошла по комнате и, спустившись вниз, направилась к студии.

Оставшись одна, Гитруда молитвенно сжала руки перед собой и прошептала еле слышно, с бесконечной тоской в голосе:

— О боже! Почему ты допустил, чтобы из всех мужчин именно граф Ван Хаан оказался ее избранником!

Роксана проработала все утро в своей студии, наступил жаркий полдень, а граф все не появлялся.

К полудню Гитруда приготовила легкий завтрак, они поели, а затем, когда большинство людей отправлялись отдыхать из-за сильной жары, Роксана вернулась в свою студию.

Сначала она никак не могла сосредоточиться на работе. Такого с ней еще никогда не бывало.

Но на самом деле это было совсем неудивительно. Каждый нерв в ее теле был напряжен, она с нетерпением ждала, когда раздастся стук копыт и прозвучат знакомые шаги во дворе.

И все же она знала, что никогда еще не работала так хорошо, потому что каждое ее движение, каждый вырез, сделанный ее рукой, был наполнен любовью.

Она долго стояла, глядя на дерево, в котором, как она видела, были заключены фигуры мужчины и женщины, прильнувшие друг к другу. И в этом еще не оформившемся, воображаемом движении она видела те чувства, что переполняли сейчас ее сердце.

Роксана понимала, что не случайно именно в этот момент ее жизни к ней попал такой необычный кусок дерева. Она восприняла это как своего рода пророчество, и теперь, вглядываясь в природный материал, который вскоре совершит чудесное превращение под ее умелым резцом, Роксана все больше уверялась, что ясность, с которой она видела сокрытое в глубине этого ствола, объяснялась ее собственными чувствами.

Именно в такой позе они стояли, прижавшись друг к другу, прошлой ночью. Его руки обвивали ее талию, его губы приникли к ее губам, их тела прильнули друг к другу, и души слились в едином порыве, освещенные светом, льющимся на них с небес.

— Разве я могла предположить, что любовь окажется так прекрасна? — шепотом спрашивала она себя.

И ответ пришел сам собой, да она всегда это знала, просто никогда не отдавала себе в этом отчета.

Возможно, в какой-то другой жизни — в другом воплощении в круге рождений, по верованиям балийцев, — граф уже любил ее, и эта любовь дала ей способность выше всего на свете ценить и чувствовать красоту так, как немногим было доступно в этой жизни. И она же одарила ее сверхчувством и пониманием того, что вся наша жизнь — это часть великой вселенской Любви, имя которой — Бог и которая есть в каждом человеке и в каждом живом существе.

Роксана много думала над этим, с тех пор как приехала на Бали, и поняла, что боги, которым с таким пылом поклонялись туземцы, на самом деле мало чем отличались от бога христиан или Аллаха мусульман.

И еще она думала, как глупо, что многие люди, такие, например, как ее дядя, движимые фанатичным желанием навязывать всем свою собственную веру, пытаются изменить другие народы, заставить их отказаться от того, во что они верят, что глубоко укоренилось в их сознании в течение многих веков, на протяжении смен многих поколений.

Все религии, которые так или иначе борются со злом, которые основаны на любви, все они одинаково хороши, но лишь в том случае, если люди следуют их традициям по велению своей души, принимают заповеди и заветы как часть своей жизни, а не только признавая их на словах и выполняя привычные ритуалы.

И здесь Роксана чувствовала, что все, что делали балийцы, то, как дружно они жили своими семьями, их доброта, с которой они относились друг к другу, и особенно к детям и старикам, все это могло послужить примером для любого другого народа, исповедующего иную религию, в том числе и христианам, особенно тем, которые пришли в эту страну как захватчики.

У местных жителей было гораздо больше радости и веселья в жизни, чем у голландцев с их социальными барьерами и нетерпимостью к инакомыслящим. А кроме того, рассуждала она, голландцы определенно не захотели использовать представившуюся им чудесную возможность здесь, на Бали, научиться у мудрых туземцев тому, что можно было бы назвать тайной гармоничной жизни.

Все два года, что она провела на острове, Роксана никогда не видела ни одной серьезной драки ни между взрослыми, ни между детьми. Жители деревни всегда заботились друг о друге, если кто-то был болен или у кого-нибудь случалось несчастье, они готовы были тут же прийти на помощь, и всегда с таким вниманием и заботой, каких она никогда не видела ни среди своих соотечественников в Англии, ни в Голландии.

Но сегодня был особенный день, и из-за того, что она была так счастлива, Роксане не хотелось даже думать плохо ни о голландцах, которые презирали ее дядю, ни о Патрике Грентоне, из-за которого она уехала из Англии после свадьбы своей матери. Напротив, ей даже стало казаться, что он невольно послужил ей на благо, ведь если бы не он, Роксана не оказалась бы в конце концов на Бали и не встретилась с графом.

«Полюбив графа, я готова любить весь мир», — говорила она себе.

Внезапно ее сердце замерло и тут же сильно забилось, она услышала, как кто-то вошел во двор, скрипнув калиткой.

И из-за того, что она была так взволнована от мысли, что сейчас снова увидит графа, и оттого, что чувствовала невольное смущение, вспоминая свой восторг и изумление от его поцелуев, она не стала оборачиваться на звук шагов и встречать его, как хотела сделать это вначале.

Вместо этого с сильно бьющимся сердцем она продолжала сидеть спиной ко входу и, пытаясь удержать взволнованное дыхание, почти ничего не видя перед собой, что-то медленно и старательно вырезала в той фигуре мужчины, над которой сейчас работала.

А затем она вздрогнула, когда услышала, как голос, совсем не тот, которого она ждала, а, напротив, тот, которого привыкла бояться, произнес:

— Я так и думал, что застану вас за работой, в то время, как все остальные нормальные люди отдыхают в полуденный зной.

Роксана обернулась и взглянула на губернатора, стоящего за ее спиной, на его красное вспотевшее лицо, тяжелую, нависающую над ней массивную фигуру. От изумления, что видит перед собой совсем не того, кого она ожидала, девушка была не в силах даже двинуться с места.

— Я хочу говорить с вами, Роксана.

— О чем? — спросила она чуть охрипшим от волнения голосом.