Она взглянула на него скептически.
— Все?
Усмехнувшись, Джош посмотрел на девушку:
— Все, моя дорогая! — Его акцент стал сильнее, и Эмили громко рассмеялась.
— Я думаю, вы хотите мне что-то сказать.
— Только то, что если все там больше, чем здесь, то это всего лишь легенды. Если бы Билли Кид убил шестерых, это не было бы так увлекательно. Но зато если бы он убивал по одному человеку за каждый год своей жизни — это уже кое-что. В этих местах правда — это то, что ты сам из нее делаешь.
Довольно долго Эмили обдумывала, что он хотел этим сказать. Эта мысль была близка ей. На Западе она могла стать кем угодно, заниматься каким угодно делом, если только ей удастся обратить свою ложь в правду. Ей непременно нужно избавиться от этого Маккензи — и никогда больше не видеть его.
Однако сейчас эта мысль заставила ее сердце сжаться от боли.
Как раз в это время дверь открылась, и Эмили услышала, как оркестр заиграл печальный навязчивый мотив, от которого ее сердце забилось быстрее. Она даже не поняла, как это случилось, но у нее из глаз полились слезы. Сочетание этой печальной музыки и мысли, что она может никогда больше не увидеть Джоша, совсем расстроило ее. Девушка повернула голову, чтобы посмотреть на Джоша. В это же время он повернулся, чтобы посмотреть на нее. Их лица были так близко, что каждый чувствовал дыхание другого на своих щеках.
— Эми? — прошептал Джош, будто спрашивая ее разрешения.
— Да, — ответила она хрипловато, каким-то особым, влекущим голосом, который, казалось, прорезался у нее, только когда Джош находился так близко. Он колебался. «Безголовый юнец, тупица! Делай это скорее, а то я совсем потеряю самообладание!»
Девушка тихонько придвинулась к нему, преодолев незримую границу, и коснулась губами его губ.
Этот поцелуй был ей уже знаком, но все же он был новым. Неужели так будет с каждым поцелуем? Каждый раз будет что-то волнующе новое?
Его губы были мягкими и теплыми. Эмили со стоном отдалась в его власть, Джош раздвинул ее губы языком и проник внутрь. Его рука согревала своей ладонью шею девушки. Он целовал Эмили все жарче, и она застонала. Как этот человек умеет вызвать в ней столько переживаний одним поцелуем? Никто другой никогда не пробуждал в ней никаких чувств.
Он просто опасен, совсем как эта земля, о которой недавно говорил. Джош Маккензи — это Запад, который нельзя охватить никаким воображением. Он заставляет ее терять рассудок, он страшит ее, он пробуждает ее женскую сущность. Он — представитель закона, и он не остановится. Она играет с огнем.
Эмили уперлась руками в грудь Джоша и, когда он хотел отпустить ее, откинулась на спинку скамьи. Его рот был влажным от ее губ, а эти проклятые голубые глаза просто жгли ее. Они пронизывали ее насквозь, Джош как будто ожидал, что она во всем сознается. Но нет, Эмили еще не настолько потеряла голову! Она будет молить Господа, чтобы он помог ей всегда сохранять присутствие духа.
Хотя ее руки дрожали, а колени ослабели, Эмили заставила себя подняться на ноги.
— Я… мне надо вернуться. Роза будет искать меня, ведь я так надолго исчезла.
Его губы скривились.
— Я думаю, Роза и так знает, почему вы исчезли.
— Возможно. Но это не слишком вежливо с моей стороны — быть здесь, когда все празднуют внутри.
— Я провожу вас.
— Нет!
Глаза Джоша расширились: он был удивлен решительностью ее отказа. Эмили глубоко вздохнула и провела дрожащей рукой по юбке, разглаживая несуществующие складки.
— Я хотела сказать, что в этом нет необходимости. Я сама найду дорогу. Спасибо вам за танец, детектив.
Джош встал, и Эмили отпрянула, но он схватил ее за руку и прижал к себе.
— Вы все сказали, Эми?
— Чего еще вы от меня ждете? — смущенно произнесла девушка. Было видно, что она нервничает.
— Вот этого.
И его губы снова завладели ее губами.
Этот поцелуй отличался от предыдущего. Первый был исполнен нежности — поцелуй сердца, а не горячей страсти, поцелуй, рожденный Эмили. Второй поцелуй был грубый и жадный. Бесстыдные ласки — поцелуй, рожденный Джошем.
Эмили прильнула к нему, она не могла совладать с собой. Если бы Джош не поддержал ее, она бы упала. Весь мир для нее исчез, существовали только они двое и их поцелуй. Их губы, слитые воедино, их тела, сплетенные в объятиях. Это длилось бог знает сколько времени.
Неожиданный звук аплодисментов буквально отбросил их друг от друга.
Повернув головы, они обнаружили, что являются центром внимания для Розы и нескольких ковбоев.
— Прекрасно, это было очень впечатляюще, моя дорогая! Благодарю и вас тоже, мистер Маккензи.
Эмили покраснела, у Джоша вырвалось ругательство.
Роза легкой походкой выступила вперед, ее юбка шелестела как-то особенно. Спутники девушки не отставали от нее ни на шаг. Она со смехом освободила Эмили из объятий Джоша:
— Пора идти домой.
Джош положил руку на плечо Эмили и привлек ее обратно.
— Я провожу ее.
— Нет, не надо.
Роза дернула Эмили за другую руку:
— Вы ведете себя совсем не как джентльмен, мистер Маккензи.
— Да, пожалуй.
— Все, хватит! — воскликнула Эмили, неожиданно топнув ногой. Она высвободила обе руки. — Я сама могу дойти до дома!
Когда она отошла, издалека Джош показался ей одиноким и каким-то поглупевшим. Прикосновение его тела, его поцелуй на губах были еще живы — и краска смущения выступила на щеках девушки. Ей нужно было время, чтобы все обдумать наедине с собой. Поэтому, пока Роза разбиралась со своей свитой, а Джош решил быть джентльменом и не тащить Эмили обратно силой, она подхватила юбки и всю дорогу до дома бежала.
Джош не хотел смотреть, как Эмили убегает от него будто от исчадия ада. Он повернулся и обнаружил, что Роза разгоняет свой эскорт.
— Господа, благодарю вас за танец, но мне необходимо поговорить с детективом Маккензи.
Все послушно удалились, похожие на овечек, которые отбились от стада.
Как только ковбои скрылись из виду, Роза повернулась к Маккензи.
— Дорогой мой, вы до смерти испугали это дитя.
— С чего вы взяли?
Детектив решил, что не допустит, чтобы эта чертовка вторгалась в то, что произошло только что между ним и Эмили.
— Вы видели ее лицо? Что вы сделали? Что вы ей наговорили?
— Вы слишком хорошо видели, что я делал. Вы уже давно стояли здесь и наблюдали. Я поцеловал ее — и что из этого?
— Не думаю, что раньше ее кто-нибудь целовал по-настоящему, если вы хотите знать, что я имею в виду.
— Я так не думаю.
— Чувствую, что мне надо вас просветить. Когда это впервые в жизни, то это пугает.
— Почему?
Их разговор принимал какой-то забавный оборот и начинал вызывать у Джоша раздражение.
