Ариана без колебаний согласилась с этим мнением.
— Я не верю, что он это сделал. И все же Ванесса мертва. А Трентон был увлечен ею, когда она погибла. Вопрос в том, любовь ли довела ее до самоубийства или страх?
Тереза поджала губы:
— Не верю, что причина в любви.
— Как ты можешь быть так уверена?
— Вы же помните свою сестру. Как вы можете сомневаться?
Ариана замолчала не в состоянии опровергнуть спокойное беспристрастное суждение Терезы. Да, она помнила свою сестру, прекрасную, полную жизни, пленительную и очаровательную. Но способна ли она на глубокое длительное чувство? Нет. Ванесса никогда такой не была. И все же, когда она познакомилась с Трентоном…
— Даже я помню, как Ванесса отзывалась о Трентоне, — выразила свои мысли вслух Ариана. — То, что она говорила…
— А что она говорила?
Ариана облизала губы, собирая обрывки воспоминаний.
— Какой он красивый, могущественный и интригующий. Из какой респектабельной семьи происходит. Как отличается от других ее поклонников…
— И эти откровения заставили вас поверить, что она влюблена в него? — сухо спросила Тереза.
— Может, и не влюблена, — допустила Ариана, пытаясь согласовать свои детские воспоминания о Ванессе со взрослым пониманием того, кем же в действительности была ее яркая сестра. Поклонники толпой следовали за Ванессой, но с ними она обращалась с беспечным равнодушием. Со всеми, кроме Трентона. — Любовь ли то была или зачарованность, во всяком случае он не был ей безразличен, — заключила Ариана.
— В лучшем случае.
Что-то в тоне Терезы заставило ее в нерешительности помедлить.
— Ты думаешь, она играла с ним?
— О нет. Ванесса относилась к герцогу вполне серьезно.
— А он?
— Он тоже относился к ней серьезно. — Тереза взяла Ариану за подбородок и, приподняв ее лицо, увидела боль в глазах. — Это беспокоит вас.
Губы Арианы задрожали.
— Я бы солгала, если бы стала утверждать обратное. Тем не менее это многое проясняет.
— Что, например?
— Например, ту страсть, что привлекла Трентона ко мне, а затем заставила уйти. Например, ту войну, что постоянно происходит в его душе, и шрамы, которые он не способен излечить. Например, истинную причину, заставившую его сделать меня своей женой. — Слеза скатилась по щеке Арианы. — Но я не могу стать Ванессой, — прошептала она.
Тереза медленно покачала головой, глаза ее выражали какое-то непонятное чувство.
— Нет, не можете. Не стоит и пытаться.
Ариана собиралась ответить, когда ее внезапно осенила другая мысль.
— Тереза, — немного побледнев, сказала она, пытаясь поймать взгляд пожилой женщины, — ты говоришь, что причина не в любви. Это значит, что Ванесса боялась Трентона?
Тереза взяла руки Арианы в свои ладони и крепко сжала.
— Послушай меня, лапушка… и выслушай внимательно. Страх так же не имеет никакого отношения к событиям прошлого, как и любовь. — Она медленно вздохнула в поисках слов, способных ослабить боль Арианы. — Я не была наперсницей твоей сестры, не была я с ней и в ту ночь, когда она погибла. Я знаю только то, что помню… и то, что подсказывает мне интуиция. Я не могу дать ответов, которые ты ищешь, не мне на них отвечать. Но они в пределах досягаемости, если у тебя хватит мужества и веры дотянуться до них.
Прежде чем Ариана успела усвоить ее слова, Тереза встала, взяла толстое полотенце и протянула его хозяйке.
— Уже поздно. Ваш муж давно встал. Позвольте мне подготовить вас к завтраку.
Слова Терезы дали иное направление ее мыслям, Ариана задумчиво вышла из ванной, размышляя о том, почему Трентон с такой готовностью покинул ее постель. Она с наслаждением уснула бы рядом с ним, проснулась в его объятиях и начала бы новый день с тех изумительных ощущений, которым он научил ее прошлой ночью…
Она вспыхнула, придя в ужас от своих распутных дум.
— … так что, предполагаю, сегодня утром вы предпочтете лимонное. — Тереза помедлила, уперев руки в бока. — Миледи?
— Извини, — вздрогнула Ариана.
Нетерпеливо приподняв бровь, Тереза повторила:
— Я сказала, что полагаю — сегодня утром вы предпочтете лимонное.
— Лимонное?
— Да… а не кремовое. Кремовое слишком тяжелое для такого жаркого летнего дня. Я подумала, что лимонное придется вам больше по вкусу.
— О… конечно. — Ариана завернулась в полотенце и весело улыбнулась: — Я согласна на лимон, но не здесь, в столовой.
— Вы собираетесь одеваться в столовой? — осведомилась Тереза.
Ариана тотчас же остановилась;
— Одеваться? Я думала мы говорим о чае.
— Нет, лапочка. Я говорила о платье. — Тереза торопливо прошла мимо Арианы, прокудахтав вполголоса. — А еще называют меня слабоумной.
Засмеявшись, Ариана последовала за Терезой в спальню и от души обняла ее.
— Я никогда не называла тебя слабоумной, мой дорогой друг. Напротив, я считаю тебя потрясающе мудрой. Что касается остальных… — Она пожала плечами, надевая белье и домашнее платье лимонного цвета. — Пусть думают что хотят.
Тереза пренебрежительно фыркнула и похлопала по томику Бэкона, привычно лежавшему в кармане фартука.
— Плохи те первооткрыватели, которые считают, что земли нет, если не видят ничего, кроме моря.
— Я всецело согласна… с тобой и сэром Фрэнсисом, — ответила Ариана. Она нетерпеливо принялась помогать Терезе застегивать длинный ряд пуговиц, проходивших по всей длине платья. — Как ты думаешь, Трентон еще в столовой?
— Я думаю, вам следует дать мне возможность причесать вас, чтобы вы могли пойти и посмотреть, — живо ответила Тереза.
Ариана с готовностью согласилась.
Но когда минут двадцать спустя, она поспешно спустилась по лестнице, то нашла за столом только Дастина, допивающего свой кофе.
Он тотчас же поднялся:
— Доброе утро! А я как раз думал, собираетесь ли вы когда-нибудь встать!
— Доброе утро, Дастин.
Взгляд Арианы быстро скользнул по комнате, одновременно отметив, что большие напольные часы показывают без пятнадцати одиннадцать и что они с Дастином — единственные обитатели обширной столовой, отделанной красным деревом. Разочарование омрачило ее прелестное личико, когда она обратилась к красивому улыбающемуся брату Трентона.
— Приятно видеть вас.
Улыбка Дастина стала еще шире.
— Не очень то вы льстите мужчинам, дорогая, — поддразнивая, сказал он, поднося ее руку к губам. — Выглядите вы достаточно удрученной.
— Извините, — сказала она, покраснев, и умоляюще посмотрела на него, смертельно напуганная тем, что обидела человека, играющего такую важную роль в жизни Трентона и способного стать ее другом. — Я не хотела.
Махнув рукой, он отмел ее объяснения.
