Однако это совсем не означало, что всадник, в свою очередь, не узнал бы ее или не стал бы распространять сплетни о встрече с леди Кархарт, одетой в наряд служанки.
Кейт вздохнула и отвернулась, стараясь смотреть только себе под ноги. Если она не будет привлекать к себе внимания, он ее не заметит. Она выглядит как простолюдинка, а джентльмена его круга вряд ли заинтересует встреченная по дороге служанка.
Легкий стук копыт лошади всадника свидетельствовал о том, что он постепенно приближался к вершине холма. Мерная, ритмичная поступь породистой кобылы резко контрастировала с натуженными, судорожными рывками бедного животного, тащившего в гору свой поистине сизифов груз. Однако Кейт хватало и того груза, что лежал в данный момент у нее на плечах. Краем глаза она успела заметить, что всадник обогнал повозку. Полы его плаща промелькнули перед зашоренными глазами животного. Не больше фута[5] материи…
Однако запряженная в телегу лошадь остановилась и испуганно повела ухом в его сторону. Послышался резкий скрип деревянной оси повозки, и Кейт прижалась к стене. Еще один взмах плаща… Когда раздался новый удар кнута, Кейт содрогнулась. Несчастная лошадь сделала даже более того: она испуганно заржала и встала на дыбы. Телега опасно накренилась. Кейт услышала резкий деревянный скрежет и в полном смятении уставилась на дорогу.
Одна ось телеги сломалась ровно пополам. Лошадь запуталась в упряжи, и как бы бешено она ни брыкалась и ни натягивала поводья и постромки, у нее не было шансов выпутаться. Если напугать лошадь — она побежит, если не может бежать…
Не в силах оторвать взгляда, Кейт смотрела, как лошадь закатила глаза, пригнула уши… Ограниченный шорами взгляд животного мгновенно сконцентрировался на ней. Просвистел еще один удар кнута, и лошадь опять взвилась на дыбы. Она оказалась так близко, что Кейт могла ясно различить железные подковы, вспоровшие воздух прямо над ее головой. Кейт застыла от сковавшего ее ужаса, не в силах пошевелиться, словно заяц, пригнувшийся к траве при виде пикирующего на него коршуна. Ее руки похолодели. Сознание работало заторможенно, она была словно в кошмарном сне. Кейт могла бы пересчитать каждое ребро лошади, каждый четкий, напряженный рубчик, когда копыта оказались прямо перед ее глазами.
Когда же оцепенение, вызванное внезапным испугом, схлынуло, практические соображения побороли ее растерянность и неверие в происходящее.
Она едва успела припасть к земле, как массивные копыта ударили в стену ровно в том месте, где недавно была ее голова. Раз — и осколки камня и крошка строительного раствора посыпались ей на голову, два — и отлетевший кусок щебня вонзился в щеку. Лошадь пронзительно заржала и снова взвилась на дыбы.
Однако прежде, чем тяжелые копыта ударились о землю, кто-то встал прямо перед Кейт и рывком поставил ее на ноги, при этом едва не вывихнув ей руку, которую пронзила мгновенная боль. Тело его на секунду прижалось к ней — краткое прикосновение крепких, напряженных мышц к ее мягким округлостям. Он встал спиной к лошади, заслоняя Кейт от тяжелых железных копыт. Она внезапно осознала, что это был всадник — джентльмен на серой кобыле. Должно быть, он спешился и подбежал, чтобы оказать помощь.
Даже если бы она и захотела, у нее не оставалось ни малейшей возможности воспротивиться этому вмешательству, вырваться из его крепких объятий. Руки его сомкнулись вокруг ее талии, и он потянул ее вверх, пока ее пальцы не вцепились в шершавую поверхность стены. Кейт подтянулась и взгромоздилась на ее вершину. Ее сердце бешено стучало. Затаив дыхание, она взглянула вниз. Всадник внимательно смотрел на нее. Его глаза, два огромных коричневых колодца, сверкнули на нее, внезапно приковав внимание к его лицу, практически полностью скрытому широкой волнистой бородой. Он смотрел на нее так, будто бы испытал самое глубокое потрясение за последние несколько месяцев. На мгновение Кейт почувствовала легкую дрожь осознания чего-то знакомого…
Я знаю этого мужчину.
Но он снова отвернулся, и это чувство близости ускользнуло от нее, не дав возможности за него ухватиться, рассыпавшись, как мелкие острые камушки кладки стены, за которую она цеплялась.
Кем бы он ни был, у него, казалось, полностью отсутствовало чувство страха. Незнакомец снова обратился к бьющемуся в слепой ярости жеребцу. Джентльмен ступал медленно и плавно, намеренно стараясь избегать резких движений. Создавалось впечатление, будто он вальсирует с взбесившимся животным. Он отклонился от еще одного удара железных копыт.
— Стой там, Чемпион. — Голос незнакомца звучал тихо, но выразительно. — Я вовсе не хочу давить на тебя, но ведь ты никогда не успокоишься, если не перерезать тебе все эти постромки.
— Перерезать постромки! — возмущенно воскликнул возница, сжимая в руках кнут. — Что, черт возьми, такое вы там болтаете — перерезать постромки?
Джентльмен не обращал на него ни малейшего внимания. Сделав небольшой разворот, он оказался у лошади за спиной.
Возница едва удерживал при себе кнут, его рот перекосило от негодования.
— Адский пламень! Да что же вы себе такое задумали-то, а?
Незнакомец повернулся спиной к напрасно надрывавшемуся парню. Он что-то говорил разъяренному жеребцу — скорее, убаюкивающе бормотал. Кейт не могла разобрать ни слова, но хорошо различала его интонации, мягкие и успокаивающие. Лошадь еще пару раз взбрыкнула копытами в воздухе, потом встала, пританцовывая на месте. Она нервно мотала головой то в одну, то в другую сторону, стараясь не упускать из виду стоящего у нее за спиной джентльмена. Один резкий взмах ножом, потом другой. Он сильно рванул на себя разрезанные постромки, и жеребец оказался на свободе.
— Какого дьявола вы здесь натворили? Это мое животное, а вы его выпустили, мое!
Лошадь рванула вперед. Возница по-прежнему сжимал поводья в одной руке, так что она не могла убежать далеко. Однако, уже не будучи тесно впряженной в телегу и, что самое главное, оказавшись вне пределов досягаемости кнута восседавшего на этой телеге возницы, лошадь больше не оглашала тишину пронзительным ржанием, а лишь гордо гарцевала в отдалении, периодически взбрыкивая тяжелыми копытами, не выпуская из виду несомненно представлявших для нее опасность людей.
— Вот так, — заметил джентльмен, — ведь так же лучше, правда?
И так, несомненно, было лучше. Все остальные звуки этого холодного осеннего утра, казалось, умолкли после этих слов незнакомца: бешеные удары сердца Кейт, стук копыт нервно гарцующей на дороге прямо перед ней лошади, нетерпеливое похлопывание рукоятки кнута возницы. Она с силой вжалась руками в шершавые камни стенной кладки.
