Перед собой, на могучем коне она увидела огромного шотландца, чья сила превосходила его красоту. Конь был закован в медные латы, на которых не было ни царапины. Но не конь приковал взгляд Дары, а наездник. Высокий, крепко сложенный, он величаво восседал на коне, глядя на Руода и Дару своими зоркими глазами. Густые, тяжелые брови свисали над тонким носом. Внезапный порыв ветра растрепал его черные волосы. Дару охватил страх.
– Что же ты, сукин сын, натворил этой ночью? – Голос у него был низкий, грубый, как и все его черты.
Ответ Руода прозвучал громко, уверенно, в нем не было хвастовства, но чувствовалось напряжение.
– Ничего безумного я не совершил, Лаоклейн. Я оказал услугу Шотландии! – Он дотянулся до топора Кервина и вытащил его из сбруи. Хвастаясь, Руод показал топор Лаоклейну, а затем швырнул его на плиты рядом с огромными копытами коня. Конь даже не шелохнулся. Руод вновь заговорил: – Граф Чилтон мертв и лежит в своем собственном доме. Его род потоплен в крови.
– Ах ты, сукин сын, – медленно, со злобой грохотал Лаоклейн. – Я оставил тебя без присмотра всего на две недели, а ты столько чудовищного натворил! – Он остановился и повернулся к людям Руода, которые теперь вели себя очень осторожно. Гневаясь, он продолжал: – А вы, все вы поддержали сумасшествие этого негодяя и упивались им, как и он. Я не сомневаюсь в этом!
Его стремительный взгляд напугал сильных и крепких воинов, которые смущенно смотрели на Лаоклейна. Дара презирала их за то, что они молча позволяли оскорблять себя. Ее презрение, которое она не скрывала, привлекло шотландца. Щеки ее залились румянцем, когда его глаза стали внимательно разглядывать ее стройную фигуру и длинные локоны, развевавшиеся на ветру.
Этот пристальный взгляд вселял в нее страх, но Дара прятала его за темными пушистыми ресницами. Взгляд Лаоклейна был продолжительным и очень внимательным, затем он опять посмотрел на Руода.
– А девушка, она тоже доказательство твоей доблести? – Он произнес слово «доблесть» с издевкой.
Ответ Руода был вызывающим:
– Она – добыча. Я воспользовался правом победителя!
Лаоклейн сдвинул темные брови. Хмурый взгляд предвещал бурю.
– У тебя нет никаких прав! Ты, как и все здесь, должен хранить верность мне!
Все, кроме Лаоклейна, с напряжением ждали ответа Руода. Не стоило вступать в открытую борьбу с Лаоклейном, но эта девушка могла бы стать ее причиной. Ни один мужчина, находившийся здесь, не выпустил бы ее из рук без сожаления. Но раз уж Лаоклейн высказал свои притязания, никто даже взглядом не осмелился оспаривать их.
Руод молчал. Чтобы поторопить его, Лаоклейн вновь заговорил, на этот раз спокойно:
– Ты давно меня терзаешь. Это постоянная острая боль. Я не дождусь того дня, когда эта боль прекратится. Когда же этот день настанет, Руод?
Дара вдруг споткнулась, почувствовав, что Руод больше не держит ее за плечи. Все еще не веря этому, она смотрела, как он повел свою лошадь в конюшню. Она знала, что он не трус. Он бесстрашно встречался лицом к лицу с самыми беспощадными англичанами, а этому человеку он уступил без борьбы.
Остальные мужчины оставались в седлах в ожидании команды. Дара быстро оглядела их всех и остановилась на том, кого искала и нашла довольно легко. В руках он держал девушку. Она казалась угрожающе спокойной. Для Дары она была больше, чем служанка. Злость сделала Дару смелой. Она повернулась к Лаоклейну. Четко, твердым голосом она сказала:
– В руках того человека моя служанка. Боюсь, она мертва. Пожалуйста, освободите ее для меня.
Он спустился со своего коня. Его близость смутила Дару. Он возвышался над ней. Дара была ему по плечо, хотя она была довольно высокого роста. Молча, он смотрел через ее плечо на несчастного воина. Этот стальной взгляд Лаоклейна заставил его выйти вперед и пожалеть лишь о том, что его не было среди тех, кто сложил свои головы в Чилтоне.
– Итак, Фибх, девушка мертва?
– Да, мой господин, боюсь, это так. Но я не хотел этого. Видно, я ее слишком сильно ударил. Она была милая. Я не хотел убивать ее. – Он нервничал, говорил слишком много и слишком быстро. Поняв это, он неожиданно замолк.
– Тогда ты должен будешь ее похоронить.
Фибх отошел, заикаясь и уверяя, что он все исполнит, но Лаоклейн уже обратил свое внимание на Дару, негодуя, что не смог выполнить ее просьбу. Дара взглянула на него, не дрогнув.
Он был одет так же, как могли бы быть одеты ее братья для приема при дворе. На нем был камзол из темно-зеленого бархата с длинными перетянутыми рукавами. Парадный меч, богато украшенный драгоценностями, висел сбоку, кинжал заткнут за пояс. Замшевая накидка переброшена через широкое плечо. Лаоклейн отстегнул ее и набросил на плечи Дары, когда увидел, что на ней было только тонкое платье, а этого, как ему показалось, было недостаточно. Даре было приятно согреться, но она не хотела благодарить обладателя накидки, особенно, когда его холодные, серые глаза оценивали ее достоинства.
– Как тебя зовут?
– Дара, милорд, из замка Чилтон. – В ее глазах сверкали коричневые искорки.
Лаоклейн решительно наступал.
– Ты его хозяйка?
– Хозяином был мой брат, Кервин Райланд. Его убили твои разбойники.
– Он заслужил свою смерть, госпожа, а также твою неволю.
Его бессердечие наполнило ее слепым гневом. Она вспыхнула:
– Мой брат был лучше любого грубого шотландца! Мы будем помнить день его смерти. Райланды в долгу не остаются. Они платят сполна всем, кто заставляет их страдать. Кервин убит, я бессильна, но есть еще один Райланд, он свободен, и Бранн очень скоро отомстит. Он обязательно отомстит.
– Атдаиру никто не страшен. Ты слишком смело говоришь для той, чья жизнь находится в чужих руках.
Дара побледнела, но не от того, что услышала, а от того, что перед ней сам Макамлейд, граф Атдаир. Рожденный в семье жестоких горцев, он долгое время прожил у границы. И враги трепетали перед его возмездием. Поняв, наконец, почему ему повиновался Руод, Дара сделалась тверже.
– Я не просила пощады.
– Правда. – Без затаенной злобы он рассматривал ее подбородок, выдававшийся вперед. – Возможно, ты предпочтешь остаться у Руода? Я не сомневаюсь в том, что он может быть очень ласков с девушкой.
Она пожала плечами, почувствовав усталость.
– А у вас мне будет лучше?
– Это предстоит узнать, но тебе будет не хуже. Даже Руод должен обращаться с англичанкой должным образом, как бы красива она ни была.
Она похолодела от его слов, но не показала своих чувств. События, происшедшие всего лишь несколько часов назад, были еще свежи в ее памяти. Она сжала свои нежные губы. Она положит конец всем этим насмешкам.
