— Еще несколько страниц.
Как только гувернантка уходила, Дэвид бесшумно выбирался в коридор и смотрел на дверь до тех пор, пока полоска света не исчезала. А потом возвращался к себе, чтобы вновь погрузиться в пучину вожделения.
Привычка сохранилась до сих пор и проявлялась всякий раз, когда виконт и Хелена оказывались под одной крышей.
И вот свет погас. Дэвид вздохнул. Сколько еще лет это будет продолжаться? Скоро ему исполнится двадцать семь. Неужели предстоит точно так же томиться в темном коридоре в тридцать семь, сорок семь, девяносто семь?
Он провел ладонью по волосам. Пора возвращаться в одинокую постель. Географическая близость мисс Фицхью решительно отвергала физическое присутствие другой женщины. Внезапный всплеск врожденного благородства препятствовал откровенному проявлению двуличия. А может быть, глубоко спрятанное суеверие не позволяло поставить под сомнение хрупкую надежду?
И вдруг дверь бесшумно открылась.
Дэвид затаил дыхание. Неужели она почувствовала его присутствие? Он еще плотнее прижался спиной к изогнутой стене алькова. В полной темноте Хелена остановилась на пороге. Может быть, она ждет его?
Дверь осторожно закрылась, и Дэвид позволил себе выдохнуть. Наверное, вернулась к себе.
В это мгновение легкое движение воздуха подсказало, что его прекрасная возлюбленная прошла мимо. Сердце едва не вырвалось из груди, а в голове вихрем пронеслись тысячи катастрофических сюжетов. Годы искусного притворства пошли прахом, словно волшебница, подняв тонкую бровь, рассмеялась над тщетностью его желаний.
Да, возлюбленная ускользнула, и виконт невольно зажмурился: судьбоносная встреча не состоялась. Она шла не к нему. Наверное, решила перекусить или выбрать в библиотеке другую книгу. Но почему же не взяла свечу? Может быть, не хотела, чтобы окружающие заметили ночную вылазку?
Летом он не смог бы даже пошевелиться — на деревянном полу слышен каждый шаг. Но сейчас, зимой, все звуки тонули в толстых коврах, а потому Дэвид скрытно пошел следом.
Хелена направилась к лестнице. Кухня и библиотека располагались внизу, на первом этаже, но она поднялась наверх. Большинство гостей ночевали на втором этаже: незамужних леди и неженатых джентльменов разместили по разные стороны от центрального холла. А наверху устроились опоздавшие… и мистер Эндрю Мартин.
Нахлынула душная, жестокая волна осознания и подозрения. Нет, не может быть! Хелена слишком разумна, чтобы среди ночи тайком пробираться в комнату мужчины. Тем более женатого мужчины.
На третьем этаже свет выбивался лишь из-под одной двери. Как только Хелена подошла, дверь эта распахнулась, и на пороге показался улыбающийся соперник.
Она проскользнула в комнату. Дверь закрылась так же тихо, как и открылась. Гастингс застыл на месте.
Она не просто друг и издатель Эндрю. Она — его любовница.
Упершись локтями в колени и закрыв лицо ладонями, Дэвид Хиллсборо, виконт Гастингс, сидел на полу в темном коридоре. Хелена провела в комнате Мартина два часа, а потом вышла так же бесшумно, как вошла, и, словно бесплотное видение, перенеслась вниз, в свою комнату. Гастингс вернулся к себе только на рассвете.
Конечно, мисс Фицхью вовсе не обязана щадить его чувства, но неужели ее не волнует собственное будущее? Ночные похождения сродни безумству. Окажись она в комнате холостяка, Гастингсу было бы не легче, но в этой ситуации любовник хотя бы мог на ней жениться… в крайнем случае.
С Эндрю Мартином даже такой исход был невозможен.
Утром виконт, войдя в библиотеку, увидел обоих сидящими в соседних креслах с книгами, в руках. Мисс Фицхью излучала тихое довольство. Дэвид молча удалился.
Ночью Хелена снова отправилась в комнату Эндрю. Гастингс, стоя в коридоре, словно часовой на посту, изо всех сил старался не представлять, что происходит за закрытой дверью.
И снова ему было не до сна.
В третью ночь Дэвид уселся на лестнице — прямо на ступеньку — и уткнулся головой в холодные кованые перила. Утром предстояло уехать домой: он никогда не оставлял дочку больше чем на три дня. Может быть, имеет смысл, слегка отклонившись от маршрута, заглянуть в поместье Хенли-Парк и осторожно, тонкими намеками, дать знать о предосудительном поведении мисс Фицхью? Несмотря ни на что, Фиц, брат-близнец Хелены, всегда был и по сей день остается его лучшим другом.
Но сможет ли Хелена простить подобный поступок?
Дэвид выпрямился. По лестнице, негромко хихикая, поднимались двое. Голоса показались виконту знакомыми: мужчина женат, но не на ней; дама замужем, но не за ним.
И оба изрядно пьяны.
Гастингс нарочито громко откашлялся. Парочка тут же смолкла, а через несколько секунд послышался шепот — должно быть, состоялось краткое совещание, после чего оба повернулись и уже молча направились вниз.
Прошло несколько мучительно долгих минут, прежде чем Гастингс смог разжать онемевшие, судорожно вцепившиеся в перила пальцы.
Вряд ли эти двое начали бы ломиться в комнату Мартина, тем более что замок наверняка был надежно заперт, да и в ручку скорее всего был засунут стул — так, ради пущей безопасности. Но ведь не исключено, что когда-нибудь где-нибудь кто-нибудь случайно распахнет роковую дверь…
Дэвид медленно поднялся на затекших ногах и прислонился спиной к балюстраде. Он очень хорошо знал Хелену. Проще укротить льва, чем заставить упрямицу изменить решение. Она будет балансировать на краю пропасти до тех пор, пока окончательно не утратит доверие общества.
А ведь даже при всем своем бесконечном желании он не в силах постоянно ее оберегать.
Любовные объятия обладают свойством благотворно влиять на восприятие общей картины мира. Хелена Фицхью, вернувшись в пустую темную комнату, удовлетворенно вздохнула.
Точнее говоря, удовлетворение было неполным, поскольку любовному объятию мешали ночная сорочка Хелены и пижама Эндрю — он чрезвычайно опасался беременности. Но все же до чего ново и волнующе интересно целоваться и прикасаться друг к другу в постели, делая вид, что прошедших пяти лет не было вовсе, а единственное, что их разделяет, — это два слоя тонкой податливой материи!
— Доброй ночи, мисс Фицхью, — послышался во тьме мужской голос.
Сердце Хелены на мгновение остановилось. Гастингс был лучшим другом брата — но не ее.
— Перепутали мою комнату с будуаром одной из своих любовниц? — Хелена быстро нашлась с ответом. Голос звучал ровно, бесстрастно, почти безучастно.
— В этом случае я назвал бы вас ее именем. Логично? — Виконт говорил так же невозмутимо и небрежно.
