Грант улыбнулся.
— Выпьем за охотников за невестами. Да будет наша охота скорой, а добыча не пугливой!
Локлен неохотно поднял стакан с уже обеденным элем.
Под звон трех бокалов братья в один голос воскликнули:
— За охотников за невестами!
Лутон, две ночи спустяЛорд Грант Синклер не терпел скуки. И хотя компания из четырех недоумков, к которой он час назад присоединился за игровым столом, уже в некоторой степени поправила его финансовое положение, их пустые разговоры его порядком раздражали.
Нет, правда, что за тупоголовые болваны! Только слепой не заметил бы в стаканах отражение карт, которые воровато прикрывались от него толстыми пальцами, а они все продолжали собственный идиотизм списывать на невезение.
Смешно!
Везение и невезение не имеют ничего общего с карточными играми. Зато они имеют много общего с вниманием и умением подмечать почти неразличимые знаки: секундные недовольные гримасы или мимолетные улыбки, которые отражают искренние чувства даже самого отъявленного из лжецов, прежде чем его разум подаст команду скрыть реакцию. Эти знаки и кормили Гранта.
Его братья и — чего уж там! — сестры тоже отточили искусство восприятия окружающего до совершенства. Однако нельзя сказать, что подобное умение приносило исключительно пользу, ибо не раз бывало так, что знание мыслей других поднимало его самоуверенность до того уровня, который ведет к желанию рискнуть по-крупному. А это, в свою очередь, прямая дорога к безрассудству… а порой и к синякам да ссадинам.
Или и того хуже.
Как сегодня.
Грант понял свою оплошность, как только взял пятую взятку подряд и, посмеиваясь в душе, придвинул к себе пятьдесят с лишним монет. Кучка гиней на игорном столе соблазнительно засверкала перед ним, но он сохранил невозмутимость. Эта ошибка (любой на его месте, по меньшей мере, издал бы торжествующий возглас) насторожила остальных игроков.
— Да вы шулер!
Язык игрока немного заплетался, чему виной была бутылка хорошего бренди, которую подкупленный Грантом официант несколько раз подносил к их столу в течение последнего часа. Сам Грант тоже не устоял и пару раз отвлекся от карт на бренди.
— Нет. Но я шотландец, а мы, шотландцы, хорошо соображаем.
— Сдается мне, что дело не в этом. — Этот мужчина был крупнее первого, и Грант понял, что его лучше не дразнить. — Я вот что думаю: вы каким-то образом пометили или пронумеровали карты.
Он и остальные мужчины — а Грант был уверен, что в этом игорном притоне он единственный джентльмен, — перевернули карты и поднесли их к затуманенным глазам в красных прожилках.
— Как иначе вы узнали бы, что у нас на руках, а?
Медведь поднялся на ноги. За ним встали и остальные игроки.
Как будто по команде они сбросили сюртуки, явив взору ножи, пистолеты и даже небольшой крюк для подвешивания мяса.
Чтоб тебя!
Грант и сам не был слабаком, но у этих четырех мускулистых головорезов было преимущество в численности… и оружие.
Дьявол! Пора уносить ноги. Да побыстрее.
Подцепив пальцами стол, он швырнул его на своих противников. Не сказать, что оригинальный ход, но у него не было ни секунды времени на обдумывание отступления.
Выигрыша, конечно, было жалко, но жизнь дороже. Кучка нечестно выигранных гиней полетела на картежников и звонко рассыпалась по полу.
Образовалась небольшая свалка, и Гранту как раз хватило времени, чтобы метнуться через комнату к двери.
На улице было морозно, и на какой-то миг в слегка затуманенном алкоголем мозгу Гранта появилась мысль, что, куда бы он ни побежал, облачка пара, в которые превращалось его дыхание, приведут преследователей прямиком к нему, как след из хлебных крошек в известной сказке.
Он поспешил к началу улицы, надеясь в это время застать там извозчика и поехать на постоялый двор, где можно было бы дождаться почтовой кареты, но ему не повезло: там никого не оказалось. Тем временем за спиной уже слышался рев разъяренных картежников.
Грант заметил, что, несмотря на поздний час, окна одного из домов впереди светились. Похоже, там проходило какое-то собрание, и он решил, что, если постараться, можно будет незаметно войти в дом и затеряться среди присутствующих. Грант побежал к освещенному дому.
Казалось, ночная тишина усиливала звук шагов, что заставляло его сердце тревожно сжиматься. К счастью, дверь дома оказалась не заперта и он смог беспрепятственно войти. У входа в просторную прямоугольную комнату стояла группка из нескольких человек. Дальше простые деревянные стулья были расставлены тесными рядами по шесть штук с узким проходом посередине, за ними стояла скамья. По одну сторону от прохода сидели просто одетые женщины, а другую сторону занимали мужчины.
Не было произнесено ни слова, хотя при появлении Гранта все головы повернулись к нему. Он приветливо кивнул, но по осуждающим взглядам понял, что помешал какой-то церемонии. Грант понимал, что ему лучше уйти, но не мог сдвинуться с места, по крайней мере, до тех пор, пока где-то рядом рыскал мистер Мясной Крюк. Поэтому, застенчиво улыбаясь, он прикрыл за собой дверь. В конце комнаты стояла молодая женщина с лицом, таким же скорбным и бледным, как ее белое муслиновое платье. Со всех сторон ее окружали хорошо одетые джентльмены с сурово сведенными бровями. Рядом стояла женщина, которая, всхлипывая, прикладывала к глазам платочек.
Молодая женщина подняла глаза и встретилась взглядом с Грантом. Он улыбнулся, и на ее тонко вылепленном лице промелькнуло облегчение.
— Это он? — рявкнул высокий пожилой мужчина, бесцеремонно указывая пальцем на Гранта.
Потупив взор, она кивнула.
— Я же говорила вам, что он придет. Он не мог оставить меня.
О чем это она?
— Молодой человек, подойдите. Мы вас ждали, — поманил его высокий мужчина.
— Я? — Грант приложил ладонь к груди. — Вы обращаетесь ко мне, сэр?
— К вам. Подойдите.
Это была не просьба.
Грант услышал за дверью приглушенные голоса преследователей. Если не спрятаться, они наверняка обнаружат его. И он сделал то, что сделал бы любой человек, преследуемый бандой озверевших вооруженных негодяев: прошел между рядами стульев к молодой девушке.
По дороге он заметил, с какой мольбой смотрела на него юная леди. Ей явно была нужна его помощь, но что он должен был сделать? Дыхание молодой женщины участилось, грудь ее начала стремительно вздыматься и опускаться, а лицо побледнело еще больше.
Будь я проклят! Он уже видел нечто подобное, когда его сестра Айви упала в обморок в день представления ее королеве. Грант прибавил шагу и взял протянутые к нему дрожащие руки. Когда она подняла голову, на него устремились ясные глаза цвета чистейшего изумруда. Светло-рыжие волосы обрамляли личико редкой красоты. На ее ресницах сверкали слезы.
