Не было новостей и от кузины Альдо, Адрианы Орсеоло. Прекрасная графиня прошлой осенью отправилась в Рим, чтобы пристроить своего лакея – и любовника! – Спиридиона Меласа учиться пению у известного преподавателя бельканто, после чего тоже словно бы исчезла с лица земли. Даже на известие о том, что ее дом ограблен, она откликнулась лишь письмом в адрес комиссара Сальвини, выразив в нем свое полное доверие венецианской полиции. Графиня добавила также, что сейчас слишком занята и не может покинуть Рим, а все ее интересы поручила блюсти князю Морозини.
Несколько покоробленный подобной бесцеремонностью – Адриана даже не поздравила его с Новым годом! – Альдо снял телефонную трубку и попросил соединить его с палаццо Торлонья, где кузина имела обыкновение останавливаться. И услышал, что графиня, погостив неделю, уехала, не оставив адреса. По любезному тону собеседника Морозини догадался, что семейство Торлонья после ее отъезда вздохнуло с облегчением. Та же история с маэстро Скарпини: да, конечно, у грека красивый голос, но слишком трудный характер, чтобы можно было долго терпеть его общество. Нет, маэстро неизвестно, куда он отправился...
Первым побуждением Альдо было послать за билетом в столицу, но он быстро опомнился: вряд ли разумно носиться по огромному городу в надежде встретить беглецов, к тому же парочка вполне могла перебраться в Неаполь или куда-нибудь еще. Да и Ги, к которому он обратился за советом, держался мнения, что, раз графиня предпочитает скрываться, пусть продолжает свои приключения.
– Но я же ее единственный родственник и привязан к ней! – убеждал Альдо. – Я должен ее защитить!
– От нее самой? В результате вы просто поссоритесь. Знаете, Альдо, – седина в бороду, бес в ребро. Она как раз в таком возрасте, и, к несчастью, здесь ничем не поможешь. Надо дать ей возможность пройти все безумства до конца, а потом, когда придет время, подобрать обломки.
– Этот грек окончательно ее разорит. Она и сейчас уже не так богата.
– Ничьей вины тут нет.
Ответ был – сама мудрость, и с этого дня Альдо старался не упоминать даже имени Адрианы. Вполне достаточно и тех переживаний, какие вызвали у него некие письма, найденные им в потайном ящике флорентийского кабинета Адрианы после ограбления. И в особенности – одно письмо, подписанное «Р.». Альдо решил оставить его у себя, чтобы хорошенько поразмыслить на досуге. Он не видел другого ключа к тайне, кроме любви, но не осмеливался поделиться этой тайной даже с Ги, возможно, еще и потому, что боялся посмотреть правде в глаза: в глубине души Морозини со страхом догадывался, что эта женщина – его первая полудетская любовь! – так или иначе причастна к смерти его матери...
Альдо и впрямь не очень-то везло с дорогими его сердцу женщинами. Его мать была убита, кузина постепенно превращалась в развратницу. Что до прелестной Анельки, в которую он влюбился в садах Вилянова, ей пришлось предстать перед судом Олд-Бейли по обвинению в убийстве мужа, сэра Эрика Фэррэлса, за которого она вышла по приказу отца, графа Солманского. После окончания процесса она упорхнула в Соединенные Штаты вместе с упомянутым отцом, не найдя нужным хоть как-то выразить ему, Альдо, свою нежность или, по крайней мере, благодарность за все, что он для нее сделал. А ведь клялась, что любит только его...
И что уж говорить об ослепительной Дианоре, его давней пылкой любви, его прежней любовнице, ставшей супругой банкира Кледермана. Она не скрывала от него, что, выбирая между страстью и богатством, не колеблются. Но вот ведь ирония судьбы: Дианора, выйдя замуж за Кледермана, стала – и без всякого удовольствия – мачехой Мины, она же – Лиза Кледерман, его примерная, но склонная к превращениям секретарша, девушка, об отъезде которой дружно сожалел весь дом. И она тоже серым утром растворилась в тумане, даже не подумав, что ее бывшему хозяину, наверное, было бы приятно услышать на прощание несколько дружеских слов.
Прошло лето – пасмурное, тяжелое, грозовое. Чтобы не видеть орд туристов и новобрачных, по традиции проводящих в Венеции медовый месяц, Альдо время от времени сбегал на один из осетровое лагуны в компании своего давнишнего друга, аптекаря с улицы Санта-Маргарита Франко Гвардини, молчаливость которого очень ценил. Вдвоем проводили долгие мирные часы среди диких трав, на песчаной отмели или у развалин часовни, ловили рыбу, Купались, возвращаясь к простым радостям детства. Альдо старался гнать от себя мысли о том, что почта приносила ему лишь деловые письма или счета. Единственным островком в этом океане забвения стала коротенькая записка от мадам де Соммьер, сообщавшая, что она находится в Виши, куда приехала подлечить печень, вконец расстроенную африканской кухней. «Присоединяйся к нам, если не знаешь, чем заняться!» – так заканчивала маркиза свое письмецо, и эта беззастенчивость окончательно испортила настроение ее внучатому племяннику. Ну что же это в самом деле за люди – они вспоминают о вас только тогда, когда им недостает развлечений! Альдо решил надуться.
Но одно мучило его всерьез – отсутствие вестей от Адальбера. На раскопках, конечно, археолог редко подвергается опасностям, однако дело меняется, если ему приходит в голову свои мирные обязанности совмещать с работой секретного агента. А у Адальбера просто талант попадаться во всевозможные ловушки. И вот, чтобы хоть как-то успокоиться, Альдо решил телеграфировать хранителю каирского музея, профессору Лоре, – просто узнать, как поживает его друг. Вернувшись с почты, он обнаружил на столе письмо...
Нет, оно было не из Египта – из Цюриха. Сердце Морозини на мгновение замерло: Симон Аронов! Письмо могло быть только от него! Действительно, вскрыв конверт, он обнаружил в нем сложенный вчетверо листок бумаги, всего несколько машинописных строк: «В среду, 17 октября, на «Кавалере роз». Спросите ложу барона Луи Ротшильда».
Альдо почувствовал, как жизнь возвращается к нему. Его вновь овевал пьянящий ветер приключений, и он поспешил поскорее завершить необходимые дела. Благодарение богу, Ги и Анджело Пизани, антикварный магазин вполне мог обойтись и без него!
Перемена в настроении хозяина всколыхнула оцепенение, в которое погрузился дворец Морозини. Нахмурилась одна Чечина – кухарка и самый старый друг. Когда Альдо сообщил ей об отъезде, она перестала напевать, возясь со сковородками.
– Радуешься, что бросаешь нас? Очень мило с твоей стороны! – проворчала она.
– Не говори глупостей! Я радуюсь тому, что меня ждет потрясающее дело. Оно поможет мне вырваться из трясины серых будней.
– Серых будней! Больше бы слушал, что я говорю, так не мучился бы из-за этого. Разве не я советовала тебе сто раз куда-нибудь съездить? До чего же меня раздражал твой угнетенный вид!
