– Джед вернется, ты же знаешь, – Сузанна наконец решила поговорить с Аннабет.
Несмотря на ужасающие кровоподтеки и огромный синяк под глазом – результат предыдущего битья, догадалась Сузанна, – Аннабет вела себя так, будто ничего не случилось. Одновременно она успевала готовить ужин и поправлять полотенце на голове стонущей дочери.
– Он вернется другим. Он всегда такой, Джед, он неплохой, мисс Редмон. Он просто взрывается, а потом жалеет.
– Ради себя и детей, Аннабет, ты должна подумать о том, чтобы бросить его. Ты знаешь, у нас есть хижины, где раньше жили рабы. Пока все не образуется, ты с детьми могла бы пожить в одной из них.
– Я знаю, и спасибо, что предложили. Но я останусь. Все будет хорошо, вот увидите.
Больше говорить было не о чем, и Сузанна вместе с Коннелли отправилась домой. В душе она искренне надеялась, что Аннабет права, и у Джеда изменится настроение.
– Зачем ты лезешь в чужие дела?
Это была первая фраза, произнесенная Коннелли после того, как он назвал ее маленькой дурочкой. Правда, Сузанну устраивало его долгое молчание. Он постоянно обращается с ней без должного уважения и, даже если забыть о том, что случилось две ночи назад (ах, как бы Сузанна хотела об этом забыть!), он снова до нее дотрагивался. А ведь она запретила ему такие вольности. Никакой другой мужчина не посмел бы ее ослушаться. Но как ни мало она знала Коннелли, он ей нравился. И совсем не обязательно вспоминать о его потрясающей внешности… ей было хорошо идти рядом с ним. Случись так, что он не встал бы между ней и Джедом Лайкенсом, один Господь ведает, что бы могло произойти. Но Коннелли защитил ее, причем так уверенно и решительно, как не делал до него никто. Только вдруг он снова перейдет установленную границу, а он обязательно это сделает, как ей поставить его на место?
– Сузанна.
Ну вот, так она и знала.
– Мисс Сузанна, – поправила она.
Они уже приближались к ручью. Сузанна шла впереди с непокрытой головой, Коннелли за ней. Он взял ее за руку и остановил. Из-за жары рукава ее бесформенного серого льняного платья были закатаны выше локтя. К талии приколот простой белый фартук, закрывающий почти всю широкую юбку. Его рука легла на обнаженный локоть Сузанны.
И она всем телом почувствовала теплую силу его пальцев. Но разве он забыл о запрете касаться ее? Сузанна знала, что должна напомнить. А вдруг Коннелли подумает, что, кроме соображений приличия, у нее есть другие основания избегать его прикосновений? Она повернулась и посмотрела на него. Сдвинув брови, он повторил вопрос:
– Зачем ты лезешь в чужие дела?
– Я стараюсь помогать людям, как могу.
В лесу было тенисто и прохладно. Высокие дубы, увешанные серыми занавесками испанского мха, не пропускали солнечных лучей. Тропинка была скользкой. Вдалеке журчал ручей. В ветвях перекликались птицы.
Сузанне вдруг почудилось, что весь мир внезапно исчез и они остались лишь вдвоем.
– Зачем ты меня купила? Чтобы выручить?
– Я купила тебя для работы на ферме. – Она говорила с трудом. Коннелли был близко. Слишком близко.
– Тогда ты совершила очень невыгодную сделку.
– Возможно. А может, и нет. Это от тебя зависит, правда? – Она попыталась незаметно высвободиться.
Но его рука ласково скользнула ей на талию.
– У тебя такая нежная кожа. Почти как твое сердце.
Сузанна задохнулась, не веря своим ушам. Его пальцы обхватили ее запястье, а большой палец поглаживал то место, где виднелись синие вены. Она изо всех сил старалась не дрожать.
– Уж не заигрываешь ли ты со мной, Коннелли? – как можно суровее спросила она и строго посмотрела на него.
Айан рассмеялся, показав прекрасные зубы. Его глаза сияли.
– Да, мисс Сузанна, именно так, – ответил он, поднимая ее руку и прижимая к своей свежевыбритой щеке. – Ваш работник с вами заигрывает. И что ты по этому поводу думаешь? – Он повернул голову, и его губы коснулись ее ладони.
Сузанну обдало жаром, она перестала дышать. От ощущения теплых, мягких губ на своей ладони она онемела и могла лишь смотреть на Коннелли, завороженная тайной, спрятанной в глубине его серых глаз. Поймав за хвост ускользающее здравомыслие, она вырвала руку.
– Если ты собрался очаровать меня для какой-то своей цели, то зря теряешь время, – отрывисто проговорила Сузанна. Повернувшись, она решительно направилась по тропинке к дому. Спина прямая, шаг решительный. И только Богу было известно, сколько усилий требовалось ей для этого. Ее мускулы напоминали теплое картофельное пюре, а коленки проявляли позорную тенденцию подгибаться.
– Сузанна.
Она замерла. В его голосе чувствовался смех. Ей следует еще раз отчитать его за фамильярность. Но если она обернется, если снова посмотрит в это слишком красивое лицо и если даже увидит, что он дразнит ее вполне расчетливо, но совершенно неотразимо, то окончательно попадет тогда под воздействие его чар. Такие сложности Сузанне были не нужны. Она представления не имела, чего этот негодяй хотел добиться, но не сомневалась, что цель у него есть. Ведь не дура же она в конце концов. Иначе почему человек с внешностью Коннелли станет тратить столько усилий на нее – дурнушку, старую деву?
– У тебя никогда не было поклонника?
Вопрос задел ее больное место, о существовании которого Сузанна и не подозревала. Одно дело знать правду самой, и совсем другое – признаться Коннелли, что ни один мужчина не посчитал ее достаточно привлекательной, чтобы за ней поухаживать.
Она пропустила вопрос мимо ушей и двинулась вперед, гордо подняв голову. Будет еще время, чтобы поставить его на место. Скоро она обретет контроль над своими телом и чувствами, а сейчас не стоит рисковать.
– Черт побери, Сузанна! Подожди минуту, – Коннелли схватил ее за руку, и Сузанна сбавила шаг.
Она попыталась вырваться, но он развернул ее лицом к себе. Он держал ее за локоть, и его хватка была крепче оков. Осторожно поставив в сторону ружье, которое до того он небрежно нес под мышкой, Коннелли освободившейся рукой схватил Сузанну за другой локоть, так что ей пришлось бросить попытки вырваться.
Он почти обнял ее. Подол ее юбки закрывал пальцы его ног. Сузанна забыла, что на ногах у него лишь серые отцовские носки, вымокшие и грязные. Может быть, тот факт, что он кинулся спасать ее практически босиком, и растрогал бы ее, позволь она себе расслабиться. Но Сузанна уже изучила его штучки. Поэтому, когда она взглянула на Коннелли, глаза у нее были такими же каменными, как и земля под ногами. У нее не осталось никаких методов борьбы, кроме слов.
– Ты будешь называть меня мисс Сузанна и немедленно отпустишь, – решительно заявила она.
