Там он чувствовал себя в безопасности, ведь герцогу совсем не хотелось, чтобы сын открыл королю истинную причину своей непримиримой ненависти к отцу. Старик удовольствовался тем, что подтвердил решение лишить Жана-Луи наследства и не изменил этого решения даже тогда, когда узнал о женитьбе своего сына на Шарлотте де Вернон де ла Ривьер-Бонней, объявив невесту недостойной его рода. Девушка между тем была придворной дамой королевы Марии-Терезии. Этот союз благословил сам король.
16 мая 1669 года Жан-Луи де Северак скончался. Его отец пережил сына на целых десять лет. Лишь в 1679 году, в возрасте почти девяноста лет, старый герцог умер в своем замке, который незадолго до этого тщательно отреставрировал со всевозможной роскошью с помощью знаменитого флорентийского художника Себастьяно Гарджиоло.
Упорный в своей ненависти, ужасный старик после смерти Жана-Луи лишил наследства и двух других своих сыновей от Глорианды. Только дочь от третьего брака получила право наследовать все его огромные богатства…
Когда смерть явилась за ним, старому герцогу показалось, что теперь-то наконец ему удастся победить призрак своей первой жены. Но агония его оказалась столь долгой и мучительной, что, возможно, именно эта легкая тень не пускала черную душу убийцы к Господню престолу. Но ангел смерти в должный час забрал и эту душу. Луи д'Арпажон стал подсуден одному только Господу Богу.
Теобальд, герцог де Шуазель-Праслен
1 марта 1841 года элегантная и обладавшая изящными манерами девушка явилась в большой и роскошный особняк, расположенный на улице Фобур Сент-Оноре под номером 51, чтобы занять там место гувернантки. Звали девушку Анриеттой Делюзи-Депорт, ей стукнуло двадцать восемь, она была из хорошей семьи, хотя и незаконного происхождения.
Внешне Анриетта выглядела весьма привлекательной: средний рост, красивые пепельные волосы, тщательно завитые в локоны на английский манер, прекрасный цвет лица, белоснежные зубы. Отлично сшитый костюм подчеркивал все достоинства тоненькой, но вполне сформировавшейся фигуры. Грация, миловидность и утонченность служили неплохой заменой ослепительной красоте. Весь ее облик говорил о безупречном воспитании. После пятилетнего пребывания в Англии, где девушка совершенствовалась в языке, она получила великолепные рекомендации, адресованные ее будущим хозяевам, владельцам роскошного особняка.
Собственно говоря, на самом деле особняк на улице Фобур Сент-Оноре, который именовали иногда «отелем Куаньи», принадлежал не им: он был собственностью маршала Себастиани, старого преданного соратника императора Наполеона I. Теперь ему уже исполнилось семьдесят лет, и он, естественно, был в отставке. Маршал не любил жить в Париже, особенно после смерти жены. Ему были куда милее его обширные владения на родной Корсике, чем этот столичный особняк, где он сохранил за собой всего несколько комнат.
Все остальные стали приданым его единственной дочери Фанни, когда та вышла замуж за герцога Теобальда де Шуазель-Праслен.
Этот союз, объединивший представителей имперского дворянства и цвет старейшей французской аристократии семнадцать лет назад, привлек особое внимание общества, тем более что это был настоящий брак по любви. Юному герцогу было тогда всего девятнадцать лет, его невесте – семнадцать, и если о Теобальде можно было сказать, что он пользуется некоторым успехом у дам, то в оценке новоявленной герцогини сходились все, признавая ее совершенно очаровательной. Тоненькая невысокая блондинка с золотистой кожей и сверкающими, как звезды, черными глазами, в которых светился неуемный темперамент, обязанный своим происхождением кипучей корсиканской крови.
Юная пара была не только красива, молодые были не только без памяти влюблены друг в друга, они были еще и богаты. Маршал дал любимой дочери поистине королевское приданое. Герцог владел великолепным замком Во-ле-Виконт, который во времена Короля-Солнца был предметом особой гордости и самой большой потерей суперинтенданта Фуке. Тогда замок казался воплощенной фантазией старинных легенд. Все девицы из высшего общества мечтали воцариться в нем… нимало не заботясь о том, что у владельца уже не хватало средств на его содержание.
В течение более чем десятка лет счастье нашей влюбленной пары можно было назвать безоблачным. На сияющий небосклон их брака набегали лишь редкие тучки. Эти немногочисленные сцены объяснялись любезностью герцога по отношению к дамам и поистине корсиканской ревностью герцогини, порой, может быть, выходившей за рамки положенного в свете. Девять детей – шесть девочек и три мальчика – с завидной регулярностью являлись на свет, чтобы еще больше укрепить счастливый союз.
Но рождение двух последних детей подорвало здоровье герцогини. Она сильно располнела. Теперь ее постоянно терзали сильные боли; ослабевшая, с трудом передвигавшаяся даже по дому, она от постоянного сидения на месте, естественно, все больше толстела. Все чаще у нее повторялись нервные припадки, все чаще она проливала слезы. Муж, разумеется, с трудом выносил все это, между тем подобные сцены не прекращались.
Именно состоянием здоровья герцогини объяснялась потребность в гувернантке, которая всегда находилась бы дома и всегда могла бы присмотреть за детьми. За два года в особняке Себастиани перебывало много разных девиц, но ни одна из них не устроила хозяев. Кто-то из друзей порекомендовал мадемуазель Делюзи как особу, способную найти выход из самых трудных ситуаций. Тогда никто и не подозревал, что появление в доме этой девушки, такой тихой и скромной на вид, станет причиной драмы, которая потрясет всю Францию, отзвуки которой донесутся до самого короля Луи-Филиппа.
Правду сказать, сама гувернантка тоже не подозревала ни о чем подобном. Однако, оказавшись лицом к лицу с герцогом, который долго расспрашивал ее, а потом вручил список требований и пожеланий, она догадалась: в этом доме не все так благополучно, как кажется с первого взгляда…
«Мадам де Праслен никогда не должна подниматься в комнаты своих детей; если кто-то из них заболеет, она может войти только в спальню больного. Она не должна выходить с ними из дому без гувернантки и имеет право видеться с детьми лишь в присутствии господина де Праслена либо гувернантки…»
Анриетта Делюзи изумилась донельзя, но, взяв себя в руки, перечитала странный документ еще раз, чтобы убедиться: все это ей не приснилось. Однако, когда она обратилась к своему хозяину, лицо ее сохранило непроницаемое выражение:
– Я приложу все старания, чтобы выполнить вашу волю полностью, но, признаюсь, последний параграф мне не совсем понятен…
