— Их целых два! Мои мозги и твоя красота, — ответил он. — Вот на них и надо делать ставку!
Сидя рядом с лордом Хоудриджем в его фаэтоне, Селина оглядывала окрестности.
Баден-Баден очень походил на французский городок. В архитектуре жилых домов и официальных зданий, в облике бесчисленных кафе, магазинчиков, увеселительных заведений ощущался французский стиль, изящество и элегантность, отсутствующая напрочь в германских городах.
Они прокатились по восхитительной аллее Лихентайлер, мимо садов Курхауз, где, как поведал лорд Хоудридж Селине, однажды герцог Веллингтон на пари прогуливался с теленком, как с собачкой, на голубой ленточке вместо поводка.
Селина исправно воздавала похвалы лошадям лорда Хоудриджа, его фаэтону и манере править упряжкой, но мысли ее постоянно возвращались к Тивертону.
Когда они закончили свой первый совместный завтрак в новом жилище, он достал из жилетного кармана золотые часы, взглянул на стрелки и произнес тоном, не допускающим возражений:
— Твой английский обожатель явится сюда за тобой через двадцать минут.
Селина удивленно взглянула на него, и Тивертон объяснил:
— Я оставил для него послание в отеле, где, кстати, он занимает апартаменты, в котором сообщил, что мы переехали сюда. Я так понял, что он пригласил тебя на прогулку.
— У меня это совсем вылетело из головы, — призналась Селина. — А что будешь делать ты?
У нее теплилась слабая надежда, что Тивертон придумает какое-нибудь занятие для них обоих, чтобы не расставаться, но он разочаровал ее своим ответом:
— Чем может заниматься игрок, как не игрой? Я отправлюсь в казино.
— С бароном?
— Он пригласил тех же партнеров, что и прошлой ночью. В этой компании трое французов-миллионеров, один русский, у кого поместий, дворцов и сундуков с золотом не сосчитать, австриец, чьи лошади настолько великолепны, что несомненно выиграют все заезды на будущей неделе, ну и, конечно, я, твой покорный слуга.
Он сделал паузу и рассмеялся, хотя веселья в его смехе было мало.
— Так получилось, что среди них есть лишь один профессиональный игрок — это я, и я же единственный, кому позарез нужны деньги.
— Я уверена, что ты их сегодня непременно выиграешь, — с оптимизмом заявила Селина.
— Я просто обязан, — откликнулся Квентин Тивертон. — Я до сих пор не могу простить себе, что буквально в один миг потерял все, выигранное за ночь.
— А это была большая сумма? — поинтересовалась Селина.
— Она могла бы обеспечить нам покой и безбедную жизнь на несколько недель, — ответил Квентин.
С легким вздохом Селина произнесла:
— Мне хотелось бы пойти с тобой!
— Но это немыслимо! — взорвался Тивертон. — Тебе надо очаровывать Хоудриджа и вообще мелькать у всех на виду. Для девушки, чей капитал только ее внешность, очень важно прокатиться в открытом экипаже по Баден-Бадену.
Селина робко осведомилась:
— А мы сможем хотя бы поужинать здесь… вместе?
Задавая этот вопрос, она уже мысленно составляла меню, которое обрадовало бы Квентина Тивертона. Если удался ленч, то над ужином она уж могла бы поколдовать вовсю и блеснуть своим поварским талантом.
Он сразу уловил подтекст за ее внешне невинным вопросом.
— Мы уже получили с полдюжины приглашений на вечера, где подают ужин, в том числе и от мадам Леблан и от мадам Летесснер.
Селина молчала. Ей почему-то трудно было оторвать взгляд от его лица.
— Что ты предпочитаешь? К какой из этих дам нам податься, чтобы сэкономить на ужине? — спросил он.
Заметив, что Селина окаменела как статуя, Квентин воскликнул раздраженно:
— Отвечай на вопросы, когда тебя спрашивают!
И тут же сник. Слов не требовалось, чтобы понять, какие чувства испытывают они оба. Квентин Тивертон отвернулся и произнес глухо, но твердо:
— Мы отобедаем у мадам Летесснер. Так как они с Великим князем лишь недавно прибыли в Баден-Баден, то прием будет роскошный. Все только и мечтают удостоиться чести быть приглашенными на их виллу. Попав в число первых ее гостей, ты здорово поднимешь свой престиж.
Селина хотела бы возразить, что обед с Тивертоном вдвоем в домашней обстановке был бы для нее предпочтительней, но сразу поняла, что он и слушать ее не станет.
Как животное, чутко распознающее интонации в голосе дрессировщика, она уже уяснила, что если он говорит с ней холодно, то его уже ничем не проймешь.
А кроме того, разве не дала она ему слово — подчиняться любым его приказаниям!
Скрывая огорчение, выразившееся на ее личике, Селина встала из-за стола, подошла к окну и принялась рассматривать то, что открылось ее взору, — кипарисы, клумбу, фонтан с толстеньким купидончиком. Ее поза походила точь-в-точь на позу рассерженного Тивертона. Еще недавно он так же стоял у окна, отвернувшись от Селины.
— Будь любезна с Хоудриджем и используй все свои чары, — проговорил он за ее спиной. — Кто знает — этот зануда может нам пригодиться.
У Селины вертелся на языке один вопрос — будут ли они общаться и дальше лишь с теми людьми, кто полезен им, от кого можно что-то урвать. Но если она откроет свои мысли Тивертону, он, безусловно, оскорбится.
— Ты будешь здесь… когда я вернусь? — решилась спросить она.
— Я вернусь, чтобы переодеться к обеду, — сказал он. — И надеюсь, что твои новые наряды прибудут к этому времени. Важно, чтобы ты привлекла к себе внимание в казино, которое мы обязательно посетим в ближайшее время.
— А как твоя игра с бароном?
— Я рассчитываю быть в выигрыше сегодня — настолько, чтобы угостить тебя шампанским в казино и еще с уверенностью похлопывать себя по карману, — заявил он и сразу увидел, как засияли ее глаза. — Поспеши и будь в полной готовности, Селина, — вновь сурово приказал он. — Английские лорды не любят ждать.
— Это касается не только лордов, — сказала Селина. — Мой отец прямо бесился, когда мама задерживалась, особенно если лошади в упряжке застоялись.
— С французами все как раз обстоит наоборот. Они предпочитают, чтобы их дамы опаздывали на свидания… Это подогревает их чувства…
Он вдруг сделал паузу, и Селина, затаив дыхание, ждала, что еще он скажет ей в напутствие. Не дождавшись, спросила сама:
— Ты что-то собрался мне сказать?
— Я собирался сказать, что на французов не стоит тратить время. Буду откровенен с тобой до конца, Селина. Французы женятся только по расчету. От жениха требуется знатное имя и поместья, от невесты — солидное приданое. Или наоборот. Здесь на первом месте бухгалтерия.
