И пусть неотвратимость разлуки пронзает сердце болью, а страдания подобны чудовищной пытке, она должна прежде всего думать о нем.
Вспомнив тотчас прекрасное лицо, руки, обнимавшие ее, губы, приникавшие к ее губам, она зарыдала, и ей казалось, будто каждая слезинка это капля ее крови.
«Чем скорее я исчезну, тем лучше, — пыталась она заглушить рыдания, ведь каждый день отсрочки сделает расставание тяжелее как для Торквила, так и для меня».
В течение нескольких дней он будет занят похоронами герцогини, ему придется помогать герцогу принимать не только Мак-Нэирнов, но также и Мак-Донаванов.
«Это будет подходящее время, для того чтобы уехать, — всхлипывала Пепита, — никто не обратит на меня внимания».
Пожалуй, самым разумным будет вернуться в маленькую деревню, где она и Дениза жили вместе с отцом вплоть до его смерти.
По крайней мере обитатели знают ее.
Кроме того, там, наверное, все еще живут доктор, викарий и многие представители торгового сословия, хорошо знавшие ее отца.
Они войдут в ее положение и помогут продержаться, пока она не найдет работу, которая даст ей средства к существованию.
«Мне придется попросить помощи у кого-то в замке», — подумала она и решила, что единственный человек, которому она могла бы довериться, — миссис Сазэрленд.
Она не сомневалась, что домоправительница сохранит ее тайну и одолжит сумму, достаточную, чтобы доехать от Эдинбурга до Лондона на поезде.
И тут у нее возникла мысль, что, возможно, путешествие морем обойдется дешевле, хотя она не была в этом абсолютно уверена.
Но если это действительно так, она сможет добраться до Эдинбурга в рыбацкой лодке, а там пересесть на судно, отправляющееся на Юг.
Ей никогда еще не приходилось принимать самостоятельно подобные решения, но теперь жизнь вынуждает ее быть разумной и решительной и ни на кого не полагаться.
От мысли о будущем, в котором не будет Торквила, она вновь заплакала, стыдясь собственной беспомощности.
Было уже довольно поздно, когда миссис Сазэрленд вошла в спальню с ужином.
Пепита торопливо вытерла глаза и села, опершись спиной на подушки.
Она выглядела измученной и слишком бледной, но уже не такой слабой.
— Я задержалась, мисс. Весь замок в ужасном расстройстве и беспорядке, но я принесла вам немного поесть, — говорила миссис Сазэрленд, направляясь к кровати.
Она поставила поднос на столик.
— Они увидели ее светлость в море, но уже ничего нельзя было сделать, чтобы спасти ее. На ее лице были страшные кровоподтеки от удара о скалы!
Пепита содрогнулась, представив это жуткое зрелище.
Между тем миссис Сазэрленд продолжала:
— Мистер Торквил помогает его светлости, и вам не надо беспокоиться о детях. Они уже в постели. Все эти происшествия их крайне утомили.
— Я думала, они придут ко мне сказать доброй ночи, — заметила Пепита.
— Они хотели, но я им не позволила, — заявила миссис Сазэрленд. — Вам хватает переживаний за один день! Вы выглядите изможденной от всего этого! А теперь кушайте ваш суп, пока он горячий, и вы почувствуете себя лучше.
Пепита пыталась последовать ее совету, тем более что ей принесли великолепное рыбное блюдо, но смогла съесть лишь несколько ложек.
Она снова легла, мучительно размышляя над своим планом.
В эту минуту она так сильно тосковала по Торквилу, что ей казалось, он должен почувствовать, как отчаянно она нуждается в нем.
Потом вновь явилась миссис Сазэрленд, чтобы унести поднос.
Когда она спросила Пепиту, не нужно ли ей еще чего-нибудь, девушка произнесла неуверенно:
— Мне нужна ваша помощь, миссис Сазэрленд.
— Конечно, мисс. Что я могу сделать для вас?
— Я… я должна… уехать, — пролепетала Пепита, — но так как… я не хочу… расстраивать детей… не хочу, чтобы они подумали, будто я оставляю их… я должна уехать тайно… и никто не должен знать об этом, пока я… не уеду.
Миссис Сазэрленд несколько секунд смотрела на нее с удивлением, а затем сказала:
— Что заставляет вас уехать, если дети так любят вас? Я думала, вы счастливы здесь.
— Очень… счастлива!
— молвила Пепита прерывающимся голосом. — И в то же время, как вы понимаете, поскольку я англичанка, мне лучше уехать в интересах детей-шотландцев.
— Это верно, — согласилась миссис Сазэрленд.
— И все-таки мы очень полюбили вас. Теперь, узнав вас, мы можем понять, почему лорд Алистер женился на вашей сестре и нашел счастье на другой земле.
— Благодарю вас, — кивнула Пепита. — Я всегда буду помнить ваши добрые слова, миссис Сазэрленд, но я знаю, что мне надо уехать.
— У вас есть куда уехать, мисс?
Пепита не могла солгать, и, слегка вздохнув, она призналась:
— Нет, я еще должна найти место… но это будет… трудно сделать, потому что у меня… нет денег.
Она увидела изумление на лице миссис Сазэрленд и поспешила добавить:
— Может быть… вы смогли бы одолжить мне на дорогу до Юга… я бы вернула вам потом… Я не хочу просить его светлость об этом, поскольку он может нечаянно проговориться детям, что я оставляю их.
— Они будут очень скучать по вас, — заметила миссис Сазэрленд.
— Дети быстро забывают, — ответила Пепита. — У них будет так много новых, интересных занятий здесь, что им не придется долго скучать по мне.
— Я слышала, — осторожно произнесла миссис Сазэрленд, — что его светлость желает найти воспитателя для его малой светлости.
— Будет не… трудно также найти гувернантку для леди Жани, — добавила Пепита.
— Это правда, — согласилась миссис Сазэрленд. — И все-таки она не будет их тетей. Как мы всегда говорим: «Родная кровь — не вода!»
— Я должна уехать! — сказала решительно Пепита. — Поэтому, пожалуйста… помогите мне… и обещайте, что не скажете ни слова никому в замке.
— Я обещаю, если вы просите, но как вы сможете уехать без того, чтобы кто-нибудь не знал об этом?
И тогда Пепита поведала миссис Сазэрленд о своей идее относительно судна, которое доставит ее в Эдинбург.
— Я порасспрошу, кто может направиться туда, мисс, — пообещала миссис Сазэрленд. — Сама-то я никогда не уезжала далеко от замка, но в поместье есть люди, бывавшие и на Севере и на Юге, хотя я никогда не интересовалась, как они добирались туда.
Пепита коротко рассмеялась, но в смехе этом слышались слезы.
— Здесь малый мир, существующий сам по себе, миссис Сазэрленд, и вы счастливы, потому что принадлежите ему.
Говоря это, она думала, что единственное, чего она желала бы, — это остаться здесь с Торквилом и жить в его замке, забыв обо всем на свете.
За недолгое время пребывания в Шотландии она постигла, каким образом люди могут довольствоваться лишь своими заботами, охотой и близостью членов клана, сплотившихся вокруг своего вождя, и быть счастливыми, не завидуя внешнему миру.
