— Не стоит. Вы устали после долгой дороги. Сейчас вам лучше отдохнуть. Присоединитесь к нам попозже. Присутствие Рэчел Таунсенд обещает веселый ужин.
Речь шла о Рэчел Мелфорд, леди Таунсенд, матери Дамиана, а также его сестры Мелиссы.
Представив эту встречу, Александра содрогнулась. И мать, и дочь не скрывали своей ненависти к ней. После смерти Питера несколько месяцев она посылала им покаянные письма с просьбами о прощении, так как считала себя причастной к смерти молодого человека. Однако ее послания через некоего мистера Тайлера, домашнего учителя Питера, неизменно возвращались обратно. Леди отказывались их читать. Наставник Питера выражал ей свои соболезнования и говорил, что бессилен чем-либо помочь.
И вот сейчас, когда они обе находились здесь, столкновение становилось неизбежным. Оставалось только уповать на милость Божью. Но как объясняться с ними и что говорить?
И что скажут они?
— Ну что же, поглядим на новобрачную. Будем надеяться, она не слишком стыдлива, чтобы нас пугаться.
Александра быстро обернулась на звук женского голоса и опешила. Недавно обретенная ею свекровь словно прочла ее мысли и не замедлила явиться.
— Леди Таунсенд… — прошептала Александра. Стоявший рядом Дамиан тоже окаменел на секунду, однако быстро взял себя в руки и изобразил улыбку.
— Мама, я как раз собирался к вам. Надеюсь, вы приятно провели время. Вам понравился чай?
Мать Дамиана была элегантной, ухоженной женщиной с тонкими чертами лица, исключительно белой кожей и некогда белокурыми волосами, в которые теперь обильно вплелась седина. Она оставалась еще достаточно привлекательной. В ее облике не было ничего схожего с Дамианом, за исключением ярких синих глаз.
— Что может нравиться в этом ужасном месте? Ничего. Решительно ничего. Все такое же старое и замшелое, как тридцать лет назад. С того дня как я приехала сюда с твоим отцом, здесь ничего не изменилось.
— Если все это так ненавистно тебе, зачем было приезжать?
Дама строго поджала губы.
— Я приехала, желая лично убедиться, что это правда. Мне хотелось своими глазами увидеть ту, о которой ходит столько слухов. — Леди Таунсенд обратила беспощадный взор на Александру и добавила: — Видимо, слухи верны, если только эта особа не сопровождает тебя в качестве наложницы.
У Александры дрогнуло сердце от такой жестокости. У Дамиана задергалась мышца на щеке, хотя лицо осталось непроницаемым.
— Ты меня удивляешь, мама. По-моему, всем нам нужно радоваться. Это просто неслыханное счастье. Наследница совсем не малого состояния согласилась выйти замуж за твоего непутевого сына. Не каждая женщина рискнет связать жизнь с человеком с подмоченной репутацией. Ведь я всегда был вроде паршивой овцы в стаде. Я думал, ты увидишь в этом указующий перст судьбы, ниспосланную свыше милость.
— Она погубила твоего брата. Никакие деньги не могут оправдать этой женитьбы. — Леди Таунсенд ехидно ухмыльнулась. — Впрочем, я в какой-то степени удовлетворена хотя бы тем, что выяснила твои мотивы. Приятно видеть, что ты не изменился.
— Так же, как и ты, дорогая мамочка.
Леди Таунсенд замолчала и приняла надменную позу.
Александра, следившая за пикировкой матери и сына, удивлялась, как эта женщина могла быть столь бессердечной.
Дамиан переключил внимание на Александру. При обращении к жене его тон смягчился:
— Вы не хотите пойти наверх? Там вы сможете отдохнуть какое-то время.
Александра кивнула и собралась уходить. В это время со стороны двери послышался легкий шорох материи, заставивший ее остановиться и обернуться. В комнату царственной походкой вошла Мелисса Мелфорд, одетая в бледно-голубое шелковое платье.
— Если ты собираешься обедать вместе с ней, — сказала она брату, — меня за столом не будет.
Она представляла собой несколько укороченную и более объемную копию матери. Только в отличие от той у нее были не такие яркие глаза.
— А-а, дорогая сестренка, — насмешливо произнес Дамиан. — Ты, как всегда, любезна. Какая восхитительная встреча!
— Как ты мог, Ли? Даже тебе непозволительно проявлять такое бездушие.
Александра положила руку на руку мужа. Хотя внешне он оставался невозмутимым, она почувствовала его напряжение.
— Ничего-ничего, — успокоила она его. — Я, во всяком случае, на нее не обижаюсь.
— Время обид прошло. — Он обратил суровые синие глаза на сестру. — Я понимаю, тебе трудно, Мелли.
— Не смей меня так называть.
На какую-то долю секунды Александре показалось, что он вот-вот улыбнется.
— Извини, — сказал он сестре. — Ты права. Отвратительное имя. Оно больше не подходит тебе. Я вижу, ты стала достаточно взрослой.
Мелисса сразу зарделась. Похоже, ей были приятны его слова. Возможно, она питала к своему единоутробному брату не только неприязнь, которую усердно изображала, но и нечто другое.
— Пока я во всем не разобрался, — продолжал Дамиан, — я испытывал те же чувства. Я знаю, ты любила Питера так же, как и я. Но Питер в то время был юным и несмышленым. То же относится и к Александре. Питера больше нет, а она теперь моя жена. И ты должна признать ее. Пока ты находишься в моем доме, я прошу относиться к ней с уважением.
— Я отношусь к ней так, как она того заслуживает, — ответила Мелисса. — Я ненавижу ее. Питер погиб из-за нее. Только ради Бога, не защищай ее, Ли. Как ты мог на ней жениться?!
Из тусклых глаз его сестры брызнули слезы. Затем она испустила крик и, отвернувшись от брата, выбежала в холл.
— Мелисса, подожди! — закричала ей вслед Александра.
— Оставьте ее, — спокойно сказал Дамиан. — Вам лучше пойти наверх. Я потом сам поговорю с Мелиссой, может быть, мне удастся ее переубедить.
Александра молча кивнула. У нее перехватило горло и затряслись руки.
На протяжении всей этой сцены леди Таунсенд стояла в стороне со скорбной миной на лице. Однако после выходки дочери она просто не могла скрыть удовольствия.
— Твоя сестра, — сказала она с надменным видом, — никогда не сможет понять подобного предательства. Зато до меня, кажется, кое-что начинает доходить. — Она криво усмехнулась. Это была такая же безжалостно-издевательская улыбка, какую однажды Александра видела у Дамиана. — Вне всякого сомнения, тебя подвела твоя похоть. Ты так же, как и Питер, не устоял перед этой сучкой. У тебя все на лице написано. Я вижу, как ты смотришь на нее.
Александра сжала пальцы с такой силой, что почувствовала боль от ногтей, впившихся в ладонь.
— Каковы бы ни были мотивы моей женитьбы, — сказал Дамиан с суровым предостережением в глазах, — тебя это не должно беспокоить.
