Джордж пристально посмотрел на него:
– Вас по-прежнему зовут Дав?
Рубиновая жидкость прокрутилась в бокале, омрачившись черными тенями. Отправить такого человека, как Хардкасл, строго по адресу для Давенби не составляло никакого труда. Он мог бы сделать это прямо сейчас, без укоров совести.
– Подобную вольность позволяют себе только мои самые близкие друзья, сэр. И временами мои враги. Я надеюсь, вы будете употреблять мое полное имя.
Мужчина покраснел.
– Сэр, вы по-прежнему претендуете на пальму первенства среди самых знаменитых ловеласов в Лондоне?
– Увы! – Давенби быстро взглянул на человека, которого только что выбрал – но разумно ли? – в качестве пешки в очень хитрой игре. – Виконт Грейсчерч похитил сие звание, как только вернулся из Италии.
Джордж Хардкасл разразился звонким, как колокольчик, смехом.
– Это я уже слышал в кулуарах. Сэр Реджинальд Денби рассказывал! Это история с тем лугом? Леди обещала переспать с Грейсчерчем, если он заготовит для нее сено на двадцати акрах. Подумать только! Содрал с себя всю одежду и, голый как липка, под хохот деревни раздаривал все, что Бог дал. За час управился с тем чертовым лугом и после покувыркался с леди в стогу сена! Это правда?
– Я там не был, дружище.
– Но все-таки он ее завалил?
– Грейсчерч? – сказал Давенби. – Перед ним еще не устояла ни одна женщина.
– И кто была та шлюха?
– Понятия не имею, сэр. Однако похотливого виконта всю неделю не видят в его лондонском жилище. Нет его и в Грейсчерч-Эбби.
– И усадьба разваливается на куски, пока он проматывает свое состояние, насколько я слышал. Но им до сих пор ничего не делается, чтобы поправить положение. – Джордж ударил кулаком в ладонь. – Женщины – это погибель для мужчин, сэр! А моя жена между тем наслаждается своим наследством!
– Это, должно быть, очень неприятно. – Давенби отставил свое вино. – Сейчас, когда ваши собственные дела так пошатнулись, что вы собираетесь делать?
– Естественно, я заберу у моей жены собственность, – сказал Джордж Хардкасл. – Как только ее разыщу.
Дверь за спиной у них открылась.
– Прелестная история, – сказал вошедший. – Вы позволите присоединиться к вам, Давенби? А вы, Хардкасл? Я невольно подслушал ваш разговор.
Джордж вскочил на ноги и поклонился:
– Милорд!
Лорд Эдвард Вейн сел и вытянул перед собой длинные ноги.
– К сожалению, не могу задерживаться. Я должен отбыть из города через час… в Мэрион-Холл, поместье сэра Реджинальда в Херефордшире. Но мне нужно переговорить с Давенби. Вы не возражаете, Хардкасл?
Джордж покраснел и поклонился.
– Разумеется, нет, милорд. – Он снова поклонился. – Мое почтение, Давенби.
Лорд Эдвард наблюдал, как он уходит.
– Скряга. Вы считаете, парень должен быть полностью посвящен, Давенби?
Давенби встал и потянулся. Он должен во что бы то ни стало осуществить свой жизненно важный план, касающийся лорда Эдварда, но не должен особенно ликовать по этому поводу.
– Нет. Просто скажем, что его бизнес накрылся.
Сын герцога закрыл глаза и откинулся на спину.
– К несчастью. Неизбежное следствие вашего личного вмешательства в его предприятие, включая и мои собственные инвестиции. Он понял намек, что его жена имеет свой доход и собственность?
– Едва ли это ее собственность. Все, чем она владеет, по праву принадлежит Хардкаслу. – Давенби повернулся, изучая напудренное лицо собеседника, чуть заметно ухмыляясь себе под нос. – Эта грязная байка относительно Грейсчерча – правда?
– А кто знает? Толком – никто. Но разве это так важно? Важно то, что мы знаем местонахождение миссис Хардкасл. Я полагаю, мы должны будем довести это до сведения ее мужа, когда придет время. Хотя бы из одного чувства долга…
Сын герцога вызывал у Давенби все большее презрение.
– Вас нисколько не смущает Грейсчерч? Вы не считаете, что ставкой на виконта можете поставить под угрозу свою игру?
– Помилуйте, сэр! И это говорит доблестный Дав? Вы завидуете виконту? Вы хотели бы, чтобы я выбрал для этой роли вас?
Давенби кивнул.
– Touche[4]. Если верить слухам, она должна быть дьявольски, красива. Но в то же время одна-одинешенька в этом мире.
Лорд Эдвард широко раскрыл глаза и удивленно посмотрел на своего партнера.
– Едва ли, при живом-то муже.
Дорожка в беседку была освещена маленькими фонариками. Джульетта следовала за ними как мотылек, летящий на свет. Деревья замерли в безмятежном воздухе, Горячий кирпич источал жар. В невесомом пеньюаре цвета индиго, раздувающемся вокруг ног, она, казалось, не идет, а плывет.
Стол был застелен скатертью. Грубые сиденья заставлены шелковыми подушками. Вход в беседку с одной стороны был задрапирован белым муслином. Легкий ветерок, теперь уже прохладный, слегка шевелил занавески. В мягком свете фонарей, свисающих с крыши беседки, поблескивал хрусталь. На столе ожидали два бокала, несколько бутылок и блюд под крышками.
На шахматной доске уже выстроились фигуры.
Джульетта потрогала пальцем белого короля.
– Легкий ужин, – мягко сказал голос сзади. – И наш матч, конечно.
У нее загудела кровь в висках и затряслись руки. Ей казалось, что она ощущает, как его взгляд пробегает по телу подобно касанию перышка.
Она подняла голову. Ее плечи жаждали прикосновения. Джульетта предвкушала, как его руки обовьются вокруг ее талии. Волосы ждали, когда их отодвинут в сторону, чтобы… Это было ужасно – сознавать предательство собственного тела, свою невероятную слабость и желание, которые однажды привели ее к губительному замужеству.
Джульетта ждала, терзаемая зовом плоти. Олден Грэнвилл мог это видеть, но наверняка не станет ничего делать без приглашения.
А она никогда не пригласит его.
– Я надела итальянское платье, – сказала она. Голос ее прозвучал слишком резко. Она вдохнула поглубже, чтобы успокоиться, – Вы не хотите сделать мне комплимент, сэр?
– Любите комплименты? – Легкая хрипотца в его голосе ласкала ухо. – Они могут быть непомерны.
Легкая ткань коснулась ее разгоряченных бедер, когда она повернулась к нему лицом.
Он был в длинной белой мантии, спадающей от плеч до лодыжек, и свободном черном халате, расшитом серебряной нитью. Сквозь открытый ворот проглядывала обнаженная грудь. Его кожа на сильной шее отсвечивала подобно слоновой кости. Чистые волосы, только слегка схваченные лентой, растекались по спине, как сусальное золото.
Он был в простых комнатных туфлях, таких же, как у нее. Это позволило ему приблизиться бесшумно, подобно ночным обитателям сада.
Подобное одеяние на мужчине выглядело шокирующим. Слишком похожим на спальное. Но она уже видела мистера Грэнвилла полуобнаженным, когда он косил траву. Чем это хуже? Джульетта опустила глаза, чтобы он не заметил в них смятения, и попыталась собраться с чувствами. Выразить ему свой гнев или возмущение?
