Потому что все происходящее не является реальностью. Ни для Мигеля, ни для самой Элис. В настоящий момент они живут словно в сказочном замке, куда заказан вход посторонним и где телесные услады являются самоцелью, а вопрос о чувствах даже не обсуждается.
И, вероятно, Кальсаду сильно беспокоит вопрос, не пристанет ли к нему Элис, подобно обвивающей опору виноградной лозе, и не откажется ли уйти, когда настанет час. Наверняка он опасается, что в случае подтверждения беременности ему придется проявить к Элис больше участия, чем ему хотелось бы.
Господи, взмолилась она, сделай так, чтобы все обошлось! Зачем нужен ребенок, если я не могу ни выйти замуж за его отца, ни остаться с ним дольше обговоренного срока?
Создавшееся положение вполне очевидно начало сказываться на них обоих. Элис не могла этого не понимать. И беспокоилась до такой степени, что ночами не могла спать. Она лежала рядом с Мигелем и все думала, думала…
Тяжко вздохнув, Мигель прекратил делать вид, что погружен в изучение документов. Он встал, подошел к сидящей за столом Элис и обнял ее сзади, словно желая заглянуть через плечо и посмотреть, чем она занимается.
Элис очень приятно пахла. Ее запах дразнил его обоняние всякий раз, когда он оказывался в непосредственной близости от нее.
– Как насчет раннего ланча? – приглушенно пробормотал Мигель, касаясь губами ее щеки.
Она вспыхнула, ощутив жар его губ. Его забавляло, что ей до сих пор удается краснеть, несмотря на их более чем тесное общение в течение последнего времени. Или это тоже обман?
– Ты ненасытен, – заметила она, не предпринимая, однако, попыток воспротивиться, когда Мигель потянул ее со стула.
– Я тебя обожаю, – ответил он с некоторой сумрачностью во взгляде. – Идем в постель, дорогая. Ты нужна мне…
Три последних слова для Элис были подобны манне небесной, ведь она в не меньшей степени нуждалась в Кальсаде.
– Помнится, утром ты уже обращался ко мне с подобным предложением, – напомнила она по дороге в спальню. – И получил положительный ответ, добавила Элис про себя. Причем, нам было так хорошо, что даже не верится.
– Я рассматриваю это как вызов, сеньорита, – бросил Мигель, ведя ее через гостиную, где они редко задерживались, в комнату, которой, напротив, пользовались слишком часто.
Элис не возражала против такой постановки вопроса. Уж лучше им с Кальсадой заняться любовью, чем сидеть порознь, ломая голову над сложившейся ситуацией. В спальне она повернулась к нему спиной и принялась медленно раздеваться, постоянно чувствуя на себе его взгляд. По мере того как Элис оголялась, напряжение, установившееся в рабочем кабинете, постепенно ослабевало.
Она стянула через голову красное платье, сбросила туфли и распустила наконец волосы, как того с утра хотелось Кальсаде.
– Бесподобно! – воскликнул он, когда Элис повернулась лицом к нему. – Ты провоцируешь меня, маленькая колдунья!
– Нет, всего лишь продолжаю выполнять полученное от тебя задание. – Она скосила глаза на свое пурпурное белье.
Мигель двинулся к ней, расстегивая пуговицы рубашки. Однако Элис перехватила инициативу.
– Я сама хочу сделать это…
Ему было так приятно стоять и просто ждать, пока Элис разденет его. Для него это было так естественно – отдаться волнующим прикосновениям очаровательной женщины. К тому же она целовала и ласкала мускулистый торс Мигеля, пока он наблюдал, как легонько колышется ее заключенная в пурпурные кружевные чашечки грудь.
Сам он не дотрагивался до Элис. В какой-то степени ему даже необходимо было ее обожание – для успокоения уязвленного самолюбия. Он смотрел на сиявшую бронзой макушку, на изящные пальцы, снимавшие с него одежду, и приговаривал:
– Будь со мною нежной, дорогая, пожалуйста…
– Зачем? – нарочито удивленным тоном произнесла она, стоя на коленях и потемневшими глазами глядя на некоторые части его тела, только что обнаженные ею. – Я не вижу здесь ничего нежного.
И, словно в доказательство своих слов, она сомкнула ладонь вокруг отвердевшей плоти Мигеля. Тот прерывисто вздохнул, закрыл глаза и замер в ожидании того, что должно было произойти…
Однако через минуту он неожиданно встрепенулся, бросил охрипшим от избытка ощущений голосом «нет» и рывком поднял Элис с колен.
– Почему? – удивилась она. Как правило, он не останавливал ее в подобные моменты.
Но у того вдруг возникла срочная необходимость в контроле над ситуацией. Сейчас верховенство являлось для Кальсады единственной возможностью справиться с осознанием того факта, что он попал в рабскую чувственную зависимость от этой женщины.
Если бы пару недель назад кто-то сказал ему, что он окажется в подобном положении, он рассмеялся бы глупцу в лицо. Однако сейчас ему было не до смеха.
Следующие несколько часов прошли в занятии, являвшемся лучшим лекарством от стресса. Это был весьма необычный ланч. Сплетенные тела словно творили чудо. Из тончайшей эротической энергии они ткали вокруг себя покров, отделявший их от остального мира. И там, внутри этого незримого кокона, Элис в конце концов оказалась лежащей под Мигелем, проникшим глубоко внутрь нее и беспрестанно движущимся. Сегодня он занимался с ней любовью как-то по-новому.
И это был очень изысканный способ…
Вечером тоже нашлось место применению точно такого же средства от нервного напряжения. Лечение повторилось также на следующий день, и на другой, и на третий, пока не стало ясно, что ничто не способно избавить Мигеля от тревоги. Он все ждал, а Элис все не предоставляла ему требуемой информации.
Тогда он решил изменить тактику.
– Пойди оденься, – сказал он однажды после работы. – Поужинаем сегодня вне дома…
В этом предложении не было ничего особенного, они частенько ходили вечерами в какой– нибудь ресторан. Почему же я чувствую себя как-то необычно? – гадала Элис, тщетно пытаясь отыскать в своей шкатулке с украшениями наручные часы. Мигель наблюдал за ней. Он был одет и полностью готов к выходу.
Бросив на него мимолетный взгляд, Элис вдруг сообразила, чем отличается нынешний выход в свет от остальных. Кальсада сегодня выглядит совершенно иначе. Черный смокинг и галстук-бабочка словно превратили его в другого человека – жесткого, уверенного в себе и в то же время чрезвычайно светского, обаятельного. Рядом с ним Элис чувствовала себя немного неуверенно.
– Тебе не попадались на глаза мои часы? – спросила она, стараясь ничем не выдать своих эмоций.
– Случайно, не эти? – Мигель с ловкостью фокусника выудил искомый предмет из-под шелкового носового платка, в который было что-то завернуто.
