— Когда она вернется, я передам ее светлости, что вы тосковали по ней, — с невинным видом добавил Гиббз.
Лайон посмотрел на него испепеляющим взглядом.
— Только попробуй. Я зажарю тебя живьем, а твою голову на блюде принесут мне на обед.
— Для этого вам необходимо встать на ноги, милорд.
— Мне нужно было дать вздернуть тебя тем пьяницам из пивной в тупике Сент-Джеймс в Эдинбурге, где мы с тобой ели устриц, Гиббз.
— Да, милорд, но вряд ли теперь это поможет вам заполучить мою голову на блюде.
— Мне достаточно заверить жену, что, если она насадит твою уродливую башку на кол и подвесит над моим очагом, у меня пробудится зверский аппетит. — Лорд Эйтон хитро усмехнулся. — Передай ей, и я уверен, что она сделает все необходимые приготовления.
Несмотря на несчастный случай с экипажем, жена пастора, к восторгу Миллисент, по-прежнему выглядела жизнерадостной и оживленной. Дамы устроились в маленькой уютной гостиной и пили чай в ожидании мистера Тримбла. Преподобный должен был вот-вот вернуться домой.
— У нас в Небуорт-Виллидже все по-прежнему, миледи, — рассказывала пасторша. — Муж поехал в деревню, он хочет поговорить с каменщиками, которые строят новый дом. Хочет нанять рабочих, чтобы они починили трубы на нашей церкви. Две трубы треснули, и от них нет никакого толку. Но я так рада, что вы смогли выбраться к нам сегодня, дорогая. Несмотря на мое больное колено, мы с мужем собирались заехать к вам в Мелбери-Холл в начале недели. Но поговорив с миссис Пейдж в прошлое воскресенье, решили, что вам сейчас не до нас. Мэри сказала, что вас очень беспокоит здоровье лорда Эйтона. Его светлости стало лучше?
— Ему и в самом деле лучше. Спасибо. — Миллисент сказала чистую правду. В последние дни болезнь Лайона отступила.
— Ох, дорогая, как я вам сочувствую. Вы приняли очень трудное решение! Вот уж не позавидуешь. — Миссис Тримбл взяла Миллисент за руку в знак доверия. — Господь благословит вас за доброту. Ухаживать за таким тяжелым больным — настоящее испытание. У графа парализованы обе ноги и рука? — Миллисент кивнула. — И он в тяжелой меланхолии?
Миллисент покачала головой. Проведя две недели в обществе графа, она была уверена, что к теперешнему состоянию Лайона слово «меланхолия» никак не подходит.
— Каким бы душевным расстройством ни страдал мой муж, я убеждена, что лекарства, которые принимал Лайон, лишь усиливали болезнь.
— Вы отказались от них и стали лечить по-другому?
— Да, и мне кажется, что сейчас граф гораздо больше похож на себя, чем прежде.
— Вы выглядите усталой, моя милая. У вас прибавилось столько забот. Как вам удается справляться?
— О, это совсем не трудно, — честно ответила Миллисент. — Поначалу всем нам пришлось приспосабливаться к переменам. Нас ведь теперь стало больше. Но самая главная наша проблема — теснота. Нам так не хватает места.
Миссис Тримбл подлила Миллисент чаю.
— Я очень расстроилась, когда узнала, что вам пришлось избавиться от управляющего.
— К сожалению, это было неизбежно. Мы с мистером Дрейпером не нашли общего языка с самого начала, а дальше дела шли все хуже и хуже с каждым днем.
— Но ведь найти замену весьма трудно.
Миллисент кивнула, отпила глоток чаю и поставила чашку на стол.
— Да. Трое желающих получить место управляющего уже обращались ко мне. Я с ними побеседовала, но ни один из них не показался мне подходящим для работы в Мелбери-Холле.
— А ведь весна уже не за горами, — сокрушалась пасторша. — И все заботы по управлению имением ложатся на ваши плечи.
— Да, дел, конечно, хватает.
— А вы еще собирались отремонтировать домики для рабочих и построить новые. Как же вы со всем справляетесь, моя дорогая?
— Ну, пока, слава Богу, держимся. Надеюсь, что и дальше справимся, — улыбнулась Миллисент. — Камердинер лорда Эйтона, шотландец, долгие годы преданно служит его светлости. Он очень достойный человек, умный и к тому же мастер на все руки. Несколько недель назад он взял на себя обязанности управляющего. Я надеюсь, что он согласится и в дальнейшем заниматься этой работой. Но мне придется еще долго уламывать лорда Эйтона.
Миллисент подумала о том, что один только этот вопрос обойдется в полдюжины расколотых блюд.
— Судя по вашим рассказам, дела обстоят не так уж плохо. В деревне ходят совсем другие слухи. Я так счастлива за вас. Надеюсь, что мы скоро познакомимся и с его светлостью.
— Может быть, мне удастся уговорить его съездить со мной в деревню.
Миллисент взглянула на изящные часы над камином. Время близилось к полудню, и она начала волноваться. Хорошо бы Лайон съел хоть что-нибудь на завтрак. Интересно, как он воспринял ее отсутствие? А вдруг он так и не позавтракал? Тогда ей просто необходимо ехать домой, чтобы уговорить его поесть. А если не удастся уговорить, то придется пригрозить.
— Не понимаю, что могло так задержать преподобного Тримбла?
Заметив беспокойный взгляд своей гостьи, жена пастора с трудом поднялась на ноги, прихрамывая, подошла к окну и стала смотреть на дорогу, ведущую к деревне.
— Вы не сочтете меня невежливой, если я не буду засиживаться? — спросила Миллисент. — Знаю, звучит глупо, но я очень беспокоюсь о муже. Я раньше не оставляла его одного надолго, а он все еще довольно слаб.
— Я вас прекрасно понимаю, дорогая, — ответила миссис Тримбл, улыбаясь молодой женщине. — Жаль, что вы так и не увиделись с преподобным. Должно быть, его увлекла беседа с каменщиками.
Миллисент встала.
— Да наверное. Я собиралась попросить пастора помочь мне нанять каменщика для строительных работ в Мелбери-Холле. Помимо постройки новых домиков для рабочих я хотела соорудить каменную стену, чтобы защитить Гроув. Каждую весну во время половодья река заливает поселок. Ох, нам еще так много предстоит сделать.
— Ну конечно, дорогая, пастор с удовольствием вам поможет. Он как-нибудь на неделе заедет в Мелбери-Холл и тогда познакомится с его светлостью.
— Было бы замечательно, — сказала Миллисент.
Она уже мысленно прикидывала, чем подкупить Лайона, чтобы заставить его провести несколько минут в обществе преподобного Тримбла.
Дверь в спальню графа была открыта, и Охинуа незаметно заглянула в комнату.
Лайон сидел в кресле у окна, и негритянка удивилась, заметив у него на коленях газету. Граф читал и посматривал в окно. Улица интересовала его ничуть не меньше, чем газетные новости.
— Почему бы вам не войти? — обратился он к Охинуа, не глядя на нее.
Африканка не хотела отвечать. Она уже было собралась спуститься в холл, но все же переступила порог комнаты. Она отлично помнила, как выглядела спальня графа, когда она увидела ее впервые. Теперь комнату просто нельзя было узнать. Со стола исчезли пузырьки с лекарствами, пропал запах болезни и мрачная атмосфера безнадежности. Охинуа осмотрелась вокруг и перевела взгляд на мужчину в кресле, словно перед ней был еще один предмет мебели.
