Что-то дрогнуло в лице Синтии.
— Ладно, — сказала она покорно. — Я согласна. Но только потому, что боюсь, если я откажусь, вы будете повсюду следовать за мной, словно тень.
Дерек тут же выпрямился.
— Как же хорошо вы меня знаете, — заметил он с явным удовольствием.
Она засмеялась и вышла в коридор. Ему захотелось подпрыгнуть от радости, но он все же удержался.
— Куда мы идем? — поинтересовался он, вышагивая рядом с ней.
— Я хотела погулять в саду.
— Отлично.
— Но похоже, что собирается дождь.
— Разве? — Он никак не мог перестать улыбаться. — Я не вижу никаких туч.
Синтия покраснела.
— Мистер Уиттакер. — Ее голос немного дрожал. — Прошу вас, не надо все время улыбаться.
— Ничего не могу с собой поделать.
— Вы меня смущаете.
— Это невозможно. Вы никогда не теряете самообладания.
— Да вы меня просто дразните.
— Дразню? — воскликнул он. — Чепуха. Я еще никогда не встречал человека, который бы так умел держать себя в руках. А вы этим славитесь. Полагаю, что я мог улыбаться вам, как деревенский дурачок, часами, а на вашем лице не дрогнул бы ни один мускул.
Она прижала ладонь ко рту, чтобы не рассмеяться.
— Очень прошу вас не приводить в исполнение свою шутку. И помните. Дер… мистер Уиттакер, что я разрешила вам сопровождать меня при условии, что вы не будете делать ничего такого, что могло бы меня расстроить.
— О, а это бы вас расстроило?
— Чрезвычайно!
— Тогда я воздержусь, — пообещал он. — В данный момент.
Она снова покраснела и стала выглядеть еще прелестнее. Но он видел, что в ее душе происходит борьба.
— Надеюсь, вы понимаете, — сказала она наконец, — что я совершенно не привыкла к таким вещам.
— К каким?
— Чтобы меня поддразнивали. И к пустым комплиментам. А еще, я не знаю, как это назвать, к слащавым речам!
Так говорят в Ирландии.
— Ну да, конечно. Вы ведь выросли в Ирландии. — Он подавил смешок. — А я никогда там не был.
— Никто бы об этом не догадался, — лукаво возразила она. — У вас такой дар молоть чепуху и безбожно льстить…
— Синтия, дорогуша, я надеюсь, что это комплимент, — растягивая слова в подражание ирландскому акценту, произнес он.
Синтия поперхнулась от смеха.
— И не надейтесь. К тому же у вас совершенно не получается ирландский акцент.
— Во всяком случае, я заставил вас рассмеяться. Мне нравится, когда вы смеетесь.
Она улыбнулась, но покачала головой.
— Я не знаю, почему мне смешны ваши выходки. Дело не в том, что именно вы говорите, а в той манере, в какой вы всю эту чепуху преподносите.
— Правильно, — согласился он. — Мне не хватает настоящего остроумия, и я компенсирую его глупостью.
— О Господи! Неужели я так сказала?
— Что-то вроде этого. Не беспокойтесь. Мне все равно, считаете ли вы меня простачком или умником. Главное — чтобы вам со мной было весело.
— Дерек! — возмутилась она. — Что вы такое говорите!
Вряд ли кто-нибудь считает вас простачком.
Они уже спустились на первый этаж. Дальше по коридору были слышны голоса. Видимо, несколько человек собрались в библиотеке. Синтия автоматически пошла на шум голосов, но Дерек взял ее за локоть, чтобы остановить. Она удивленно повернулась к нему.
— Не ходите туда, — серьезно сказал он, понизив голос, так чтобы никто не мог их услышать. — Я все утро повсюду искал вас, а теперь собираюсь удержать. — Он увидел, что она напряглась, и добавил намеренно небрежным тоном:
— По-моему, я это заслужил. И вы, как мне кажется, тоже. — Сквозь ткань платья он ощутил, как она дрожит.
— Удержать меня? Не понимаю, что вы хотите этим сказать.
— Удержать вас возле себя, — поправился он. — На какое-то время. — Это было не совсем то, что он имел в виду, но пока этого хватит. Он еще больше понизил голос. — Нам так много надо сказать друг другу.
Настроение у обоих моментально изменилось. В воздухе повисло напряжение. Поскольку она молчала, он тихо добавил:
— Я должен поговорить с вами, или я сойду с ума.
Она окаменела. Потом очень медленно подняла на него глаза, полные муки.
— Разве вы не понимаете? — Это был почти шепот, но сколько в нем было боли! — Мне нечего вам сказать. И я не могу вас слушать. Мне не следовало идти с вами. — Вся дрожа, она выдернула руку. — Не преследуйте меня, прошу вас.
Отпустите меня.
Но он не мог ее отпустить. Он загородил ей дорогу.
— Всего пять минут. Ведь я прошу не слишком много, не так ли? — Он увидел, что она собирается отказать ему даже в этом, и сказал:
— Хорошо. Три. Три минуты.
Ее взгляд был устремлен на дверь библиотеки.
— Я не могу. Даже три минуты. Не здесь. Не сейчас.
— Тогда где? И когда?
— Дерек, ради Бога…
— Я встречусь с вами там и тогда, где и когда вы скажете.
— Нигде! И никогда.
Она попыталась обойти его, но он опять загородил ей дорогу. На этот раз он почти прижал ее к стене.
— Вы от меня не уйдете. — Он говорил тихо, но твердо. — Вы сами знаете, что вам от меня не избавиться. Я, буду вас преследовать, Синтия, также, как вы преследовали меня — в моих мыслях, конечно. Вы не знаете, как я страдал, как не знал покоя все эти три года.
За се спиной была стека, и ей пришлось остановиться.
— Нет, я знаю, — прошептала она. Она побелела как полотно. — Я тоже страдала.
Ее близость сводила его с ума. Он хотел прижаться к ней, обнять се. Он так сильно этого хотел, что весь дрожал от желания прикоснуться к ней.
— Встретимся сегодня вечером, — прохрипел он, нависая над ней. — Мне все равно где.
Он увидел, как у нее расширились зрачки, как от волнения билась крошечная жилка на шее. Ее губы разомкнулись, и она прошептала:
— На верхней площадке лестницы. Я встречусь с вами на верхней площадке лестницы.
— Когда?
— В полночь. Нет… без четверти двенадцать.
— Я приду.
Он вздохнул и выпрямился. Синтия поднесла к лицу дрожащую руку, но не закрыла его, хотя казалось, что она в ужасе от того, что только что пообещала Дереку. Потом она, нагнувшись, проскользнула под рукой Дерека и убежала.
Он улыбнулся ей вслед. Он одержал победу! Ему хотелось кричать, прыгать и бить кулаками по воздуху.
— А на какой лестнице? — пробормотал он, но в коридоре уже никого не было. Он усмехнулся и пообещал исчезнувшей Синтии:
— Ничего. Я тебя найду.
Синтия положила на стол перед собой лицом вверх бубновую семерку, аккуратно прикрыв все карты, кроме верхнего края восьмерки треф. Дерек громко застонал, а Ханна вскричала:
— Синтия, негодница!
— Ну, ну, — укоризненно сказал мистер Эллсуорт, посмеиваясь. — Это же всего-навсего игра.
