«Очнись, сестричка, – зазвучал в ушах Шахразады голос Герсими. – Не время еще погружаться в магию. Принц лишь слегка заворожен…»
И девушка удивительным для себя самой усилием воли вернулась в курительную комнату. Глаза принца были полузакрыты, лицо, суровое и привыкшее хмуриться, разгладилось. Шахразада впервые подумала, что страшный принц Шахрияр совсем молод, что он всего на четыре года старше ее самой. От жалости сердце девушки заныло, но Герсими, ее невидимая защитница, была права: принц был просто околдован, но не завоеван. А потому девушка вновь заговорила:
– Благодарим тебя за рассказ, о Синдбад-мореход, и приветствуем в наших владениях. Слава Аллаху всемилостивейшему и милосердному за то, что спас он тебя и привел под наш гостеприимный кров! Будь же не нашим гостем, а нашим соотечественником. Хочешь ли ты служить у нас или готов стать земледельцем?
– Я благодарю тебя, о царь, за твое гостеприимство! С великой радостью я пойду к тебе на службу, ибо вижу, что ты правишь мудро и заботишься о благе подданных. И с удовольствием посвящу свою жизнь благородному делу.
Сердце мое наполняло восхищение мудростью этого человека. Я мысленно возблагодарил Аллаха, что не отвратил от меня своего взора и позволил найти себе дело, требующее всех сил и знаний.
– Ну что ж, да будет так! – Царь поднял вверх левую руку. – От сего мига ты, Синдбад-мореход, становишься нашим подданным. Мы давно ждали человека, который бы видел и умел многое. А твой рассказ убедил нас, что такой человек появился. Знай же: с сего дня ты становишься начальником охраны нашего порта.
Такое необычное назначение поразило меня. Я не знал, что здесь есть порт, думал, царь владеет лишь городом и народом. Но потом вспомнил, что его отец был учеником ученика Сулеймана ибн Дауда (мир с ними обоими!), а значит, и магом. Теперь мне стало многое ясно: царь аль-Михрджан был волшебником, а потому видел суть и вещей, и людей. Сердце мое переполнилось благодарностью. Я молча склонил голову в знак почтения и согласия.
– Итак, выбирай себе дом. Вскоре, надеюсь, появится в нем и хозяйка. Теперь ты чиновник на царской службе.
Царь задумчиво погладил бороду, устремив взгляд в окно. Я понял, что аудиенция окончена.
Поклонившись, я вышел из покоев. Вслед за мной вышел и Джафар.
– Царь поручил мне присмотреть для тебя дом.
Я очень удивился: не было сказано об этом ни слова. А тогда, когда говорили мы с царем, остальные просто молчали.
Да, видно, я не знал еще и малой доли тайн этого острова и его необыкновенных жителей.
Так я стал жить на острове Кассиль. Служил начальником охраны в порту. В подчинении у меня были люди разные – и молчаливые, и болтливые, и на вид богатырски сильные, и слабые, как дети. Каждому из них я нашел занятие по силам и уму и удивлялся лишь, что слушают они меня со спокойным достоинством. Соглашаются, не перечат или несколькими словами поправляют тогда, когда говорю я вещи неумные по незнанию.
Дни шли за днями. Порт жил, как все порты: приходили и уходили суда, купцы привозили товары… Бывало, что у причалов слышалась иноземная речь, иногда понятная, а иногда и вовсе незнакомая, хотя я считал себя путешественником и знатоком.
Как-то раз, когда солнце уже опустилось почти на край океана и я, закончив дневные дела, шел мимо рынка, послышалась мне речь родного города. Я подошел к лавке купцов в ярких одеяниях, так похожих на виденные когда-то одеяния жителей моего родного Багдада. Да, то были мои земляки.
Какая надежда вспыхнула в моем сердце! Но, увы, ей не суждено было сбыться… Старшина купцов, Касим ибн Касим, рассказал, что несколько лет назад судно их захватил сильный шторм; три дня оно щепкой носилось по океанским просторам, пока не попало в воды этого острова. Дивное диво: огромный крылатый конь, круживший в вышине, привлек их внимание. Удивились они, но понадеялись, что где-то рядом земля. Последовав за тем конем, высадились они на гостеприимном острове и возблагодарили Аллаха за милосердие.
Что ж, теперь мы все были жителями одного города и подданными одного царя. Дарованную нам жизнь следовало прожить достойно и ни о чем не сожалеть.
Была у Касима ибн Касима прекрасная племянница со сказочным именем Лейла. Нравы острова пришлись им по вкусу, как и многим другим.
Здесь женщины могли выбирать себе спутников жизни так же, как и мужчины. Ум и благородство девушки быстро стали приманкой для самых лучших женихов. Но, не знаю уж почему, выбрала она меня. Каждый день после службы в порту приходил я в лавку Касима и засиживался далеко за полночь за разговорами с прекрасной Лейлой.
Вскоре понял я, что девушка пленила мое сердце, ибо во сне видел я только ее и наяву думал не о делах, а о ее мудрых речах, прекрасных глазах и мелодичном голосе. Что ж, вот и сбылось предсказание царя аль-Михрджана, и в моем доме вот-вот должна была появиться хозяйка.
Касим не возражал против нашего брака, согласна была и девушка. Ибо в обычаях острова было спрашивать ее желания и согласия. Сам царь почтил скромное торжество в честь нашего союза и объявил нас мужем и женой.
И увидел Шахрияр прекрасную девушку; ощутил, как желанна она Синдбаду-рассказчику, как манит к себе ее милое лицо, как прекрасны ее речи и хороша душа. Более того, принц почувствовал необыкновенное волнение, что бушевало в сердце Синдбада в эти мгновения – мгновения первого соединения возлюбленных. Огонь, уснувший было в душе принца, разгорелся вновь. Он встал с подушек и поднял из кресла рассказчицу. Однако не его глаза смотрели в глаза Шахразады – это были глаза Синдбада, входящего в семейную опочивальню и предвкушающего сладкие мгновения близости.
Девушка почувствовала это, как почувствовала она и тяжесть рук принца на своих плечах, и свое гулкое сердцебиение, и участившееся дыхание Шахрияра.
Но первое объятие было даровано магией, а не желанием. И у Шахразады хватило сил продолжить свой рассказ, дабы чары не рассеялись.
Наступила ночь, первая ночь нашего союза. Не знал я, что принесет нам грядущая жизнь, но надеялся, что смогу даровать своей любимой лучшую ночь из прожитых ею.
Я потушил светильники в нашей спальне, оставив лишь два, чтобы рассеять сумрак ночи и страх моей жены перед таинством соития. Лейла улыбнулась мне нежно и призывно, и я стал на колени рядом с ней. Мягко коснулся губами ее губ и понял, что эта женщина самой судьбой предназначена мне, что только ее и жаждало мое тело, а моя душа может соединиться лишь с ее душой.
