волнистую прядь черных волос и махнул подавальщице, чтобы та подоспела к столу и обслужила нового гостя.
Как они с Ренаром успели заметить, многие не признают в них инквизиторов, когда видят в мирской одежде. Как будто лишь сутана в сочетании с оружием делала из них служителей Господа, но не самая их суть.
Впрочем, Ренар и Вивьен никогда не возмущались этому явлению – скорее, наоборот, оно играло им на руку. Можно было довольно легко затеряться среди горожан и выведать нужную информацию за порцией-другой выпивки.
– Принеси-ка вина, дорогуша, мне и моему другу! – улыбнулся Вивьен. – И скажи хозяину, чтобы не смел так безбожно разбавлять!
Улыбнувшись, подавальщица понимающе кивнула и ретировалась. Вивьен же извиняющимся взглядом уставился на Ренара.
– Итак, – снова произнес он, подталкивая друга к ответу. – Зачем ты меня искал?
Ренар пожал плечами.
– Не видел тебя с утра на площади, вот и подумал, что стоит узнать, во что ты вляпался, – буркнул он.
Вивьен нахмурил брови.
– На площади? – переспросил он, проигнорировав последнее замечание. – А я должен был там присутствовать?
И снова – лишь пожимание плечами.
– Светский суд вешал торговца рыбой.
– За что? – полюбопытствовал Вивьен.
– Я почем знаю? Меня не касается. Я и не слушал.
Вивьен усмехнулся.
– Отчего же тебя тогда встревожило, что меня там не было? Сам же дал понять, что дело не наше.
– Лоран мог заметить твое отсутствие.
– Но не заметил же?
– Заметил.
Вивьен поджал губы.
– Ясно. И что же ты ему сказал?
– Ничего, – невесело усмехнулся Ренар. – Он ничего не спрашивал. Но заметил, что тебя нет. А я решил поискать тебя. Если б Лоран спросил, я б так и сказал, что понятия не имею, где ты. Хотя я догадывался, но специально, чтобы это не стало точными сведениями, не пошел проверять.
Вивьен прищурился, внутренне повторив чуть путаную мысль друга, и кивнул в знак того, что сумел ее разобрать. Разговор прервала подавальщица, принесшая и водрузившая на стол две кружки с вином.
– Неразбавленное? – улыбнулся Вивьен.
– Хозяин почти оскорбился просьбе, господа. Он говорит, что никогда вина не разбавлял. Я побоялась, что мне попадет за то, что передала ваши слова.
– Вот тебе за твой риск. – Вивьен извлек из привязанного к поясу кошелька монетку и по столу придвинул ее подавальщице. – А если у хозяина будут вопросы, приглашай его к нам, мы разъясним, на чем основываем свои просьбы. Ну, ступай.
Довольная своей выручкой, женщина удалилась. Ренар хмуро взглянул на Вивьена.
– Она же просто выклянчила у тебя деньги, – заметил он.
– Знаю, – отмахнулся Вивьен, пробуя вино. – Но я не жалею, она была хороша в своей игре. В конце концов, нужно делиться благами, не так ли?
Ренар пригубил вино, отставив осушенную кружку с элем, и оценивающе причмокнул.
– Неплохо, – заметил он. – И все же я бы не счел его таким высшим благом, чтобы расшвыриваться деньгами. Наши кошельки не столь толсты, или ты забыл? Ведьма настолько затуманила твой разум этой ночью?
– У тебя сегодня день индивидуальной проповеди? – криво ухмыльнулся Вивьен. – Давай не будем ходить вокруг да около. Мы оба понимаем: ты все еще злишься на меня из-за Элизы и из-за того, что я сделал.
– Из-за того, что ты сделал это для нее, – уточнил Ренар.
– Только не говори, что ревнуешь!
Ренар со злобой сжал челюсти. Ему стоило огромного труда не пуститься в ненужную перепалку, а заговорить по делу:
– Серьезно, если б тебя просто выводил из себя этот Гаетан до такой степени, что ты хотел бы прикончить его лично, слова бы тебе не сказал – знаю, как это бывает. Но ради девки, Вив! Если ты хотел влезть ей под платье, мог сделать это сразу после того, как освободил ее из-под стражи.
– Технически – да, мог, – смиренно кивнув, отозвался Вивьен, хотя внутренне понимал, что существуют некоторые оговорки. Он знал, что мог заставить Элизу ему отдаться, но добровольно она бы на это не пошла, а он тогда ничем бы не отличался от стражника, который собирался изнасиловать ее в камере. Разве что Вивьену было, за что требовать такой награды. – Так что, как ты сам должен был уразуметь, я сделал это не ради того, чтобы влезть ей под платье.
– Но ты ведь влез, так?
– Я бы предпочел называть это иначе, – назидательно ответил Вивьен.
– Да как угодно! – отмахнулся Ренар, делая большой глоток вина. – Суть остается прежней. Но ты упрямо утверждаешь, что прикончил проповедника не ради того, чтобы, – он помедлил, подбирая другие слова, – провести ночь с этой девкой.
– Не ради этого.
– Тогда зачем? – Ренар громко стукнул кружкой о стол и уничтожающе уставился на Вивьена. – Объясни!
Тот лишь отмахнулся.
– Я бы мог, но считаю это бесполезной тратой красноречия. Ты все равно не поймешь, раз все еще не понял, что могло заставить меня так поступить.
Ренар неприязненно поджал губы.
– Положим, я понимаю, что она тебе приглянулась еще в тот момент, когда ее пытался изнасиловать стражник. Она и впрямь недурна собой. И, видимо, ты решил наказать Гаетана за то, что он оклеветал ее и чуть не отправил под пытки и на костер. Вне зависимости от того, станет ли эта…
– Элиза, – хмуро напомнил Вивьен, пока Ренар вновь не назвал ее девкой. Хотя он был уверен, что друг прекрасно помнил ее имя.
– Станет ли Элиза с тобой после этого спать, – завершил Ренар свою мысль, сделав особо едкий акцент на имени.
– Вот видишь? – хмыкнул Вивьен. – Зачем же тебе лишние объяснения, если ты и сам все прекрасно понимаешь?
– Это было безрассудно, – покачал головой Ренар. – Ты выставил себя не в лучшем свете, потому что арестант погиб у тебя на допросе. Заставил меня участвовать в твоем вранье…
– Лишь частично. Если уж на то пошло, я попросил тебя просто не участвовать в самом моем действии.
– Но мне пришлось умолчать о том, что я знал о твоем плане, перед судьей Лораном!
– Тебя так беспокоит то, что тебе пришлось смолчать?
– Мне не нравится, что приходится начинать лгать из-за этой твоей, – он постарался найти более приличную замену вертящимся в голове словам «сука» или «девка», но не нашел, поэтому просто оборвал мысль на полуслове.
– То было лишь единожды, – повел плечами Вивьен, делая два больших глотка из кружки с вином.
– То был первый раз, когда мне пришлось лгать. Но что-то подсказывает мне, что он не последний.
– С каких пор ты стал таким праведником? – усмехнулся Вивьен. – Тебя никогда так не пугала ложь. Сколько раз мы с тобой врали аббату Лебо? А
