держит, на то он и атаман!
— Ты-то откуда знаешь? — окончательно вспылила она, всем телом поворачиваясь к нищему, готовая в любой миг вскочить и вцепиться ему в лохмотья, удержать, позвать на помощь. — Ты сам, случаем, не из разбойников? Может, ты только прикидываешься хромым да убогим, а сам расхаживаешь тут, вынюхиваешь и шпионишь? Хочешь узнать, не запахло ли жареным, можно ли вам и дальше вершить свои бесчинства или уже пора подыскивать другое место! Вот сейчас позову господина Бертрана, он тебе устроит допрос с пристрастием!
— Не надо тревожить Железную Руку, — быстро произнёс нищий, крепче сжал костыль и захромал прочь со скоростью, которой позавидовал бы и здоровый. Уже у самой ограды он обернулся и скороговоркой бросил:
— Чёрного Жоффруа я никогда лицом к лицу не встречал и в том могу поклясться, а вот только не вышло бы так, что это кто-то другой заколол бедную Люсиль, упокой Господи её душу, а теперь пытается свалить на разбойников!
Он скрылся из виду. Аврора, полная решимости преследовать его, поднялась было с места, но тут же села обратно. Нищий — теперь она в этом не сомневалась — мог прекрасно передвигаться без костыля. Он просто-напросто сбежит, и она его не догонит, в лучшем случае вернётся к церкви с пустыми руками, а в худшем — повторит судьбу Люсиль, потому что нищий подкараулит её где-нибудь за углом и пырнет ножом. И хорошо если просто пырнёт, а то ведь может сначала затащить куда-нибудь и надругаться…
Передёрнувшись от нового воспоминания о ночном кошмаре, Аврора выпрямила спину и тревожно огляделась по сторонам. Сейчас надо держать ухо востро, это точно. Поменьше ездить одной, если уж выезжать куда, так с Бертраном или Леоном, почаще оборачиваться и принять во внимание последние слова нищего. Разбойник он или нет, а сказанное им вполне может быть правдой. Когда в лесу орудует шайка, ничего не стоит спихнуть на неё убийство невинной девушки, совершённое по совсем иным мотивам.
Невинной… А невинной ли? Или всё же гадкой, как назвала себя сама Люсиль?
Рассуждения Авроры были прерваны тяжёлым хлопком двери. На крыльце появился Леон, прищурился, глядя на блёклое осеннее солнце, сумевшее-таки пробиться сквозь облака, и зашагал к Авроре. При его виде она, как обычно, испытала волну чистой радости, всё её тело охватило тепло, и она быстро опустила глаза, виня себя за то, что смеет радоваться, когда все вокруг убиты горем, а девушка, которую она могла назвать своей подругой, жестоко убита.
— Сударыня, — Леон кивнул ей и присел на скамью рядом. Аврора поглядела на него из-под ресниц, раздумывая, стоит ли говорить о своих подозрениях. Не рискует ли она показаться глупой, не лезет ли она не в своё дело? Но с тех пор, как была убита Люсиль, это стало их общим делом. На одной чаше весов было мнение Леона об Авроре, на другой — возможность найти убийцу, и колебалась она недолго.
— Я тут разговаривала с одним нищим, — без обиняков начала она, — и он показался мне странным. Возможно, вы его раньше здесь видели. Высокий, худой, сильно хромает, опирается на костыль, и у него острая чёрная бородка.
— Не припоминаю, — ответил Леон. — Впрочем, я не так уж часто бываю в церкви, а милостыню не подаю из принципа, так что мог его и не запомнить.
— Вот и я тоже его что-то раньше не видела, а в церковь я хожу почаще вас, — задумчиво сказала Аврора. — Но странность не только в этом. Он, я уверена, только притворяется хромым, а на самом деле прекрасно передвигается без костыля. Только притворяется глупым, а на самом деле очень хорошо соображает. И — не подумайте, что я смеюсь над вами — он волне может быть шпионом разбойников.
Она кратко пересказала Леону свой разговор с загадочным нищим. Выслушав, бывший капитан бросил хмурый взгляд в сторону церкви и протянул:
— Да-а, было бы любопытно побеседовать с этим нищим… Уж больно умные вопросы он задаёт! И предположение, что кто-то убил Люсиль, а потом попытался выставить виновными разбойников… признаться, я сам об этом думал. Но кто мог лишить жизни такую юную и прекрасную девушку?
— Вы слышали поговорку, что на похоронах убийца всегда плачет сильнее всех? — она проследила за взглядом Леона, всё ещё устремлённым на дверь церкви.
— Нет, не слышал. Но я понял, на кого вы намекаете, — он перевёл взгляд на Аврору. — Подозреваете дядю Люсиль, так?
— Именно, — кивнула она. — Он мне с самого начала не понравился. И вам, кстати, тоже.
— Верно, но это не причина подозревать его в убийстве родной племянницы. Зачем ему убивать Люсиль? Он, конечно, был строг с ней, но не настолько же!
— Может, у неё был любовник, а Жюль-Антуан узнал о нём и разгневался на племянницу, которая его опозорила. Или она, скажем, украла у него что-то и попыталась сбежать. Или они прибыли сюда с какой-то тайной шпионской миссией. Может, они на самом деле вообще не дядя и племянница! Не очень-то они похожи, если вдуматься…
— Это ничего не значит, — сумрачно ответил Леон. — Мы с сестрой тоже не особо похожи.
— Вы с кем? — сердце Авроры пропустило удар. Боже, неужели зелье забвения перестало действовать, и он всё вспомнил? Или только начинает вспоминать — понемногу, по крупицам, собирая свою память, как раздробленные осколки или пшеничные зёрна? Помоги ей Господь, если это действительно так! Помоги им всем Господь…
— С сестрой… — Леон поймал её удивлённый взгляд и, криво усмехнувшись, пояснил: — Это смешно, но я почти не помню свою сестру. Ни лица, ни голоса, ни имени — даже не помню, родная она мне или нет! Хотя нет, имя порой всплывает. Анжелика… Вот как её зовут — Анжелика!
— И это всё? — Аврора напряжённо всматривалась в него. — Больше вы ничего не помните?
— Нет, — он махнул рукой, досадуя, что отвлёкся от дела. — Но это и неважно. Я говорил, что дядя и племянница совсем не обязательно должны быть похожи.
— Это верно, — кивнула она. — И всё же это дело не даёт мне покоя. Я попробую выяснить, что с Жюлем-Антуаном не так. Попытаюсь поговорить с ним самим, с его слугами — вдруг они знают причину ссоры дяди и племянницы? Поговорю с Гретхен — она пыталась омыть тело, может, что-нибудь заметила. Кстати, вы ведь первый нашли тело, — она ненадолго закусила губу, но затем решительно продолжила: — Вы не заметили, были ли на ней… следы надругательства?
— Не знаю, — Леон помрачнел ещё больше и покачал головой. — Сами понимаете,
