По-видимому, Леди Фантазия хотела того же самого. Они с Бонни присели возле раненого «шерифа», чтобы убедиться в том, что ранение не опасно и действо можно продолжить.
Привлекая всеобщее внимание, на лужайке появился новый персонаж в алой мужской курточке и трико. Видимо, это действующее лицо изображало Уилла Скарлетта.
— Мой господин, — выкрикнул он с сильным французским акцентом, — мы должны скрыться, прежде чем злодеи шерифа накинутся на нас.
Удивленный этим вмешательством, Робин Гуд, все еще удерживая стоявшую рядом с ним Мэриан, развернулся с поднятым мечом и ненароком срезал верхушку смешного пера, украшавшего шляпу Уилла Скарлетта, и если бы тот не увернулся, остался бы без головы. Что и говорить, этот так называемый Робин Гуд ловко обращался с мечом.
Уилл Скарлетт резко отшатнулся, а Мэриан схватила Робина Гуда за руку и вынудила опустить клинок:
— Ах, дорогой, ты спас меня от ужасной участи, сам пострадав при этом. Пойдем со мной, и я покрою поцелуями твое израненное тело.
Восхищенная женщина тотчас привлекла внимание Робина Гуда. Уилл Скарлетт ободряюще кивнул ей, не сводя глаз с меча вояки и одновременно поглядывая на Фантазию и Бонни, которые пытались успокоить извивающегося, как уж, «шерифа».
— Да, мы уходим! — громко объявил толстяк, изображавший Робина Гуда, быстро забыв о своем поверженном противнике.
Обняв Мэриан за талию, он скрылся в зарослях кустарника. Роб слышал, как ворковала спутница героя-разбойника:
— Да, любовь моя, я буду боготворить каждый синяк, который ты получил ради меня… Я буду целовать их очень, о-очень нежно и медленно-о-о.
Она протянула последнее слово задыхающимся шепотом, который далеко разнесся в ночном воздухе.
— О-о-о, прошу, целуй мои синяки, каждый из них, и медленно-о-о. О Боже, это будет нечто особенное! — отвечал Робин Гуд возбужденно.
Уилл Скарлетт последовал за ними в темноту, освободив Робина Гуда от его непослушного меча. Легендарный герой отдал его без возражений, слишком заинтригованный предстоящим лечением синяков.
Роб согнулся пополам, стараясь сдержать хохот. Это все было гораздо увлекательнее, чем вечер в «Ковент-Гарден».
— Ральф, лежите спокойно, мы должны посмотреть, насколько серьезна ваша рана, — сказала Леди Фантазия лежащему на земле «шерифу», который продолжал громко стонать и извиваться, будто испытывал невыносимую боль.
— Делай, как говорит миледи, Ральфи. Думаешь, я никогда не видела задниц? Слава Богу, у меня были братья, не думаю, чтобы твоя чем-то отличалась, — сказала ему Бонни, пытаясь отвести руку, которой «шериф» прикрывал свою рану.
Уилл Скарлетт вернулся на место происшествия, держа в руке меч. Он слегка пнул стонущего человека носком сапога в его ягодицу и сказал:
— Леди Фантазия, этот рыдающий дурень получил лишь легкую царапину.
Наклонившись над раненым, Уилл слегка шлепнул его по руке, отводя ее в сторону, чтобы Бонни и госпожа могли осмотреть рану.
— Брось, ты уже большой мальчик, — поддразнил он его.
Приглядевшись, Роб понял, что персонажа в трико изображает женщина. Голос, хотя и довольно низкий, принадлежал, очевидно, француженке, но не Габи.
«Габриелл… что же я буду делать сегодня ночью?» Моментально отвлекшись, Роберт почти перестал прислушиваться к разговору, и тут одетая в красное женщина, позвала:
— Капрал, вы где?
Граф удивленно моргнул, когда из-за дерева вышел крепкий молодой человек. Это был один из охранников. Как и другие участники действа, он был одет в средневековый костюм.
— Я не решился остановить игру, мадам Жанетт. Клиент был так увлечен.
— Вы все сделали правильно, капрал, — сказала Леди Фантазия, поднимаясь и отряхивая подол своего платья. Несмотря на обильное кровотечение, рана «шерифа» оказалась совсем незначительной. — Пожалуйста, отведите Ральфа к экономке. Она умеет зашивать такие раны.
Ральф запротестовал:
— Нет, нет, чтобы женщина…
Леди Фантазия сердито посмотрела на парня, и тот моментально прикусил язык. Капрал помог ему встать и повел к дому. По дороге раненый, видимо, стараясь вызвать как можно больше сочувствия, несколько раз хватался за ягодицу. Остальные участники представления, посмеиваясь, разошлись.
Леди Фантазия повернулась к женщине, которую, как теперь уже знал Роб, звали Жанетт.
— Я рада, что ты не пострадала, Жани. Как же получилось, что у клиента оказалось заточенное оружие, ведь клинки, которые мы арендуем в «Друри-Лейн», затуплены, а их кончики закруглены?
Француженка сняла шляпу, и по ее плечам рассыпались песочного цвета волосы. Она посмотрела на то, что осталось от срезанного пера.
— Это оружие было не из реквизита, но ведь Боксер никак не может допустить, чтобы за оружие отвечала женщина, — раздраженно пропыхтела она. — Я не для того обманула мадам Гильотину во Франции, чтобы меня повесили в Англии. Во всем виноват твой сторожевой пес.
— Похоже, у бедняги началась полоса неудач, — сказала Леди Фантазия. — Повернувшись к стоявшей неподалеку Бонни, она сказала: — Пожалуйста, найдите мистера Боксера и попросите его немедленно зайти в мой кабинет.
Горничная присела в коротком реверансе и быстро ушла. Проводив взглядом служанку, Фантазия снова повернулась к француженке:
— Жани, ты не проследишь затем, чтобы нашего клиента… утешили должным образом?
Блондинка рассмеялась грудным смехом:
— Cherie, неужели ты хочешь, чтобы я проследила, как его синяки будут медленно-о-о зацеловывать? Нет, милая, такие фантазии точно не в моем вкусе.
Роб вышел из-за изгороди и прислонился к стволу вяза, не в силах удержаться от смеха, вызванного ироническим замечанием Жани.
— И не в моем, — сказал он, обращаясь к Леди Фантазии.
Амбер увидела Роба и оцепенела.
— Я же велела вам оставаться в гостиной.
— Думаю, вам есть о чем поговорить, и, чтобы не мешать, я покидаю вас, — с шутливым поклоном произнесла Жанетт и быстро скрылась в темноте.
— Жани, вернись сейчас же! — воскликнула Амбер.
— Только не забудь, cherie, «очень медленно-о-о». Аи revoir.
Ее смех затих, удаляясь.
Амбер, все еще хмурясь, смотрела на графа, который приближался к ней, продолжая смеяться над сценой, только что разыгравшейся на его глазах.
— Полагаю, бедному мистеру Боксеру придется несладко. Впрочем, вы суровы не только со слугами, — сказал он.
Амбер была в ярости. Он ослушался ее и увидел то, чего не должен был видеть. Ну надо же было, чтобы именно сегодня и на его глазах, в общем-то, безобидная фантазия превратилась в глупейший фарс. Но еще ужаснее было то, что этот высокий мужчина, склонившийся над ней, в неверном свете факелов странным образом воздействовал на ее сердце.
