Сперва Лалита хотела отказаться, но потом решила, что спорить было бы некстати: супруг был ранен, и ей следовало бы поступать так, как он того желает. Кроме того, она подумала, что боль не отпускает его, и было бы неплохо, чтобы хороший глоток бренди сделал бы и он сам.
Лалита сделала несколько глоточков и почувствовала, как огненная влага обожгла внутренности. Алкоголь развеял страхи, которые вызвали у нее разбойники. Отпив из бутылки еще раз, Лалита передала ее лорду Ротвину. Он опустошил бутылку более чем наполовину, и Лалита закрыла ее пробкой.
— Вам теплее? — поинтересовался раненый.
— Мне хорошо. Мы должны беспокоиться о вас. Девушка встала, чтобы подбросить в огонь несколько поленьев, а вернувшись на место, обнаружила, что лорд Ротвин сполз немного вниз и теперь почти лежал на подушках.
— Самое разумное, что мы можем сделать, — позевывая, заметил он, — это немного соснуть.
— Давайте попробуем, — согласилась Лалита.
Потомок пиратов прикрыл глаза, и Лалита повернула голову в его сторону, чтобы повнимательнее рассмотреть любимое лицо в свете костра. Как он красив, думала девушка. Какое счастье, что она находится рядом с ним и не должна расставаться с ним навсегда. Но что случилось там, в замке? Что он сказал Софи и почему он отправился догонять ее, Лалиту?
Добрая дюжина вопросов, на которые у девушки не было ответов, вертелась в ее несчастной, усталой головке, но было не время задавать их. Сейчас ей следовало просто благодарить Господа за то, что он вернул ей мужчину, в которого она была влюблена.
Я люблю вас, хотелось произнести ей во весь голос, но вместо этого она без устали повторяла эти слова про себя. Я люблю вас! Люблю вас!
Лалита проснулась оттого, что в спальню тихо вошла служанка и раздвинула шторы. Не шевелясь, девушка одними глазами следила за тем, как солнечный луч пробрался в комнату и осветил все ее уголки. Вслед за служанкой в комнату вошла Нэтти, неся с собой поводок и ошейник для собаки, так что Лалита могла отправляться в сад гулять с Монархом.
Девушка прикрыла глаза и подсчитала, что прошло примерно около недели с тех пор, как она и лорд Ротвин приехали в Лондон. После того как Нэд вернулся в хижину с подмогой и каретой для перевозки раненого, они сперва отправились в лондонский особняк лорда Ротвина, затем намеревались снова переехать в замок.
Светало, когда она услышала шаги, приближающиеся к хижине. Супруг спал, и Лалита тихонечко, чтобы излишне не будоражить его, сказала:
— Нэд вернулся.
Открыв глаза, лорд Ротвин осознал, что голова его покоится на груди супруги и что Лалита сжимает его в своих объятиях. Засыпая вечером, он позволил себе расслабиться и принять удобное положение, чтобы не было больно плечу. Сон его не был спокоен, лорд Ротвин ворочался и стонал. Лалита не знала, что ей следует предпринять, чтобы облегчить страдания супруга, поэтому она просто села как можно ближе к нему и со страхом наблюдала, чтобы он, ворочаясь, не повредил себе и без того кровоточащее плечо. Неожиданно его светлость повернулся к ней лицом, и Лалита непроизвольно обняла его. Он положил голову ей на грудь, как будто долго искал именно это положение тела, и успокоился. Сперва Лалита боялась не только пошевелиться, но и дышать, но затем близость любимого мужчины пробудила в ней странные, не изведанные доселе чувства. Она любила его всем сердцем, но то, что Лалита почувствовала по отношению к супругу, было вовсе не любовью к красивому и мужественному человеку. В ее чувстве было много материнского: странного желания защитить и уберечь его. Ей хотелось заслонить его собой от одиночества, от горя и неприятностей.
Лалита крепко и бережно сжимала возлюбленного в объятиях. Слегка наклонив голову, она смогла губами прикоснуться к его волосам. Они были на удивление мягкими и шелковистыми.
Он никогда не узнает об этом, думала Лалита, но, когда он окончательно потеряет всякий интерес к ней, она сможет жить этим воспоминанием.
Руки ее затекли и онемели, но Лалита боялась пошевелиться, чтобы не прервать чуткий сон возлюбленного. Она переживала волшебное чувство, которое казалось ей наградой за все страдания, перенесенные за последние годы. Ни один человек, даже Софи, не смог бы лишить ее этих волшебных мгновений, воспоминание о которых она сохранит до конца дней своих!
Проснувшись и поняв, в какой двусмысленной позе он лежит, лорд Ротвин помедлил ровно секунду: едва у двери послышались шаги Нэда, как его светлость, превозмогая боль, выпрямился и сел.
Не глядя на супруга, Лалита отодвинулась в сторону и как ни в чем не бывало спросила:
— Нэд, удалось ли вам нанять карету?
— Да, и очень удобную, мадам!
— Превосходно!
— Нэд, помогите мне подняться на ноги! — приказал лорд Ротвин.
Кучер бросился исполнять приказание, а Лалита, накинув плащ, вышла из хижины и направилась к карете.
Несколько миль до Лондона пассажиры провели в полном молчании. Когда карета подъехала к Ротвин-Хаус, слуги бросились на помощь своему раненому господину, а Лалита, несмотря на то, что была измождена, решила послать за врачами для супруга.
— В случае необходимости его светлость прибегает к услугам хирурга мистера Генри Клива, мадам, — доложил дворецкий. — Он пользует также королевское семейство.
— Тогда попросите, чтобы он приехал как можно скорее, — распорядилась Лалита. — А кто является лечащим врачом его светлости?
— Сэр Вильям Найтон, — ответил дворецкий. — Он также консультирует в случае болезни его королевское высочество.
Послали за врачами, и только после того как Лалита выслушала подробнейшие отчеты того и другого, она сама, совершенно измученная, отправилась спать.
Проснулась она после полудня следующего дня и узнала, что из Рот-Парка приехала Нэтти и привезла с собой Монарха. Лалита была счастлива видеть обоих, а Нэтти тотчас же принялась командовать и накладывать всяческие ограничения на жизнь своей юной госпожи. Несмотря на всяческое сопротивление, Лалита была вынуждена три дня провести в постели, а затем ей было разрешено прогуливаться по саду, примыкающему к особняку. После этого Нэтти милостиво позволила девушке читать и восстанавливать по словечку сонет сэра Хадли.
— Нэтти, я хорошо себя чувствую! — пыталась протестовать Лалита.
— На этот счет у меня другое мнение, — мрачно отвечала бывшая кормилица лорда Ротвина.
Несмотря на горячее желание девушки жить полнокровной жизнью, она действительно была еще слаба и нуждалась во внимательном уходе. Болезненное состояние Лалита объясняла себе потрясением, пережитым ею, когда на ее глазах выстрелили в лорда Ротвина. Однако ее недомогание было вызвано и чувством унижения, испытанным, когда Софи пыталась выгнать ее из замка и из жизни его светлости.
