— Идите, найдите своих! — нетерпеливо произнес он, прерывая их болтовню, и махнул в сторону костра, от которого я только что ушла. — Мне надо кое с кем поговорить.
Невероятно, но ребята тут же повиновались! Они побрели в ту сторону, куда он показал, и даже не обернулись, чтобы посмотреть с кем же будет встречаться их разлюбезный предводитель.
Я была слишком поражена, чтобы придумать подходящее приветствие, поэтому просто молча смотрела, как он подходит ко мне. Он сам захотел увидеться со мной, вот пусть и начинает разговор первым!
Но Дамьян, подойдя ко мне, взял за руку и потянул в лес. Не хочет, чтобы нас видели! Мы прошли немного вглубь и остановились. Он отпустил меня и прислонился к дереву.
С этого места поляна хорошо просматривалась, и нам был виден костер и люди вокруг него. Я заметила Летти. Она танцевала рядом с парнем в такой же соломенной шляпе, как у нее, только без цветов. Мне показалось, что Дамьян наблюдает за ней. Сама же я украдкой смотрела на него.
Он почти не изменился с того памятного случая, когда его лошади чуть не сбили Сибил. Сколько раз я представляла себе его надменное узкое лицо и черные глаза, насмешливо смотревшие на меня! Представляла, как мы встретимся, и как я одним остроумным замечанием поставлю его на место. Я часами придумывала слова, которые скажу ему при встрече. И вот она — встреча! А в голове пусто, словно в дырявом молочном бидоне.
Я с каким-то затаенным злорадством отметила, что он все еще оставался ниже меня. Правда, совсем чуть-чуть. Я не сомневалась, что со временем он еще вытянется. Его светлые волосы скрывала объемная кепи, надетая задом наперед, отчего он походил на шалопая. В черных глазах светился интерес, а не презрение, как в тот день, когда я впервые увидела его. Мне казалось, что я придумала себе, будто Дамьян выглядит взрослее, чем есть. На самом же деле, он — самый обычный мальчишка, нет, теперь уже юноша, а я тогда вообразила его каким-то "не таким, как все". И все же даже сейчас, в темноте, можно было видеть его "циничную взрослость". Разглядывая его, я отметила сдвинутые брови и жесткую морщинку на лбу.
Сейчас Дамьян не выглядел таким высокомерным, как в день несчастного случая или как всего несколько минут назад, когда был в группе ребят. Он стоял, облокотившись о вяз, и поза его была нарочито расслабленной. Какое-то время мы молчали. Затем, когда молчание стало уже неприлично затянутым он, наконец, произнес:
— Помнишь меня, соловей?
— Как же я забуду Белую Смерть! — ответила я. Сама не знаю, почему именно так! Как только слова вылетели, я пожалела о них. Это было до смешного глупо.
Он криво усмехнулся.
— Значит, так меня называют здесь?
— Нет, так я увидела тебя в тот момент, когда ты высовывался из мчащейся на нас экипажа.
— И не испугалась Смерти?
— Ну, ты же оказался не Смертью, — я чуть помедлила, и язвительно добавила, — а всего лишь маленьким мальчиком с белыми волосами.
— А ты всего лишь резвой птичкой, бросившейся под копыта!
Мы снова замолчали. Дамьян не смотрел на меня, а разглядывал людей у костра. Я же не понимала, зачем он остановил меня и потянул сюда в лес, если молчит и ничего не говорит.
— Что опять решил без спроса поездить по окрестностям, как в прошлый раз? — спросила я.
— Мне уже давно не требуется разрешение старика. Разве ты не заметила — я уже вырос из детского возраста.
— Из детского возраста, может, и вырос, а вот ростом еще явно маловат!
— Зато, я смотрю, твой язык стал намного длиннее с нашей последней встречи. Растет, прям, не по дням, а по часам.
— Тебе подобная скорость тоже не помешала бы. А то такими темпами, как сейчас, ты до самого почтенного возраста в малявках проходишь.
Естественно, я понимала, что своими словами задеваю его, но все равно высказала их. Видимо, ночь, пылавшая огнями, танцы и пьянящий пунш сделали свое дело — я стала наглой и смелой, и несла всякую чушь, вертевшуюся на языке.
Я почувствовала, как он напрягся, но в следующий момент рассмеялся. У него был надтреснутый хриплый смех. Затем он вызывающе сказал:
— Птичка хочет знать, почему я здесь появился?… Говорят, что в давние времена дикари отмечали день плодородия любовными оргиями. Они скакали вокруг костра и плясками доводили себя до неистовства, после предаваясь страстным совокуплениям. Мне не терпелось самому убедиться в этом. И, похоже, сегодня как раз такой день. Забавно наблюдать, как добропорядочные люди превращаются в буйных дикарей, словно сами вот-вот предадутся…
— Прекрати!
Он замолчал и выжидательно посмотрел на меня. От смущения я вся горела. А тут еще, как назло, разыгралось воображение, и без того разгоряченное пуншем.
— Я рада, что мы тебя позабавили! — в сердцах воскликнула я. — Надеюсь, по крайней мере, в этот раз твои лошади не взбесились, и все скачущие дикари остались целыми и невредимыми. Хотя в чем можно обвинять бедных животных, когда у них такой хозяин!
Сказав ему это, я торопливо развернулась и направилась в сторону поляны. Как он меня злил! Ведь он специально оскорбил меня и всех нас! Да еще таким грязным способом! Хотя я понимала, что он сделал это в отместку на такие же оскорбительные для него слова с моей стороны. Сама виновата! Вот и нечего обижаться и катить на него бочку. И почему я подумала, что могла бы с ним спокойно общаться, после всех прошлых оскорблений! Мы нормально и минуты поговорить не можем, сразу же цепляемся друг к другу.
Но Дамьян не дал мне уйти. Он ловко поймал меня за руку и сильно дернул к себе.
— Ну уж нет, так быстро я тебя не отпущу!
Неожиданно моя нога зацепилась за торчавший из земли корень, и я упала на него, больно ударившись локтем о ствол дерева.
— Первый раз в мои объятия бросаются с воплями, — сдавленно произнес он подо мной. — Не думал, что это произойдет так неожиданно, и я окажусь в таком… э-э неудобном положении. Хотя если смотреть отсюда, положение явно становиться все интересней и интересней…
— Ты что, решил меня убить! Взыграла горячая кровь Китчестеров? — огрызнулась я, поднимаясь и потирая болезненно ноющий локоть.
Он встал и отряхнулся. От падения кепи слетела, и в волосах запутались сухие веточки и листья, черными пятнами выделяясь на светлом фоне. У меня так и чесались руки убрать их с его волос. Но он, заметив мой взгляд, тряхнул головой и взъерошил волосы пятерней, избавляясь от мусора. Потом отыскал шапку и нахлобучил ее на макушку, снова повернув козырьком назад.
— Тебе лучше знать, на что способна кровь Китчестеров! — сказал Дамьян, наконец. — Может быть, способна и на убийство! Я стараюсь не общаться с твоей родней.
