– Да, Мэгги, ожеребилась. Наконец-то. – Терренс налил себе кофе и выпил его залпом, прежде чем устало опуститься на стул. Он глубоко вздохнул и повернулся к нетерпеливо ожидавшей Мэг. Медленно, лениво улыбнулся и произнес: – Родилась маленькая красивая кобылка.
Седж стоял рядом с Берти на дворе у конюшен, слушая молодого человека и признавая, то тот прав. Ему бы очень хотелось проигнорировать совет кузена.
Я знаю, что я прав, Седж.
Перестал бы ты этим заниматься, Берти.
– Чем?
– Чтением моих мыслей, – ответил Седж. – Ты откликаешься на мои мысли чаще, чем это представляется мне разумным.
Альберт засмеялся.
– Родная кровь и все такое, я полагаю. – По усыпанной гравием дорожке, которая вела с конюшенного двора к главному дому, он медленно пошел рядом с Седжем, приноравливая свой шаг к его неуклюжему ковылянию. – Я рад, что ты согласен, – продолжал Альберт. – Я понимаю, что здесь очень мило, – по ряду причин. – Он многозначительно взглянул на Седжа. – Но нам пора уже и честь знать.
Седж согласно кивнул, но ничего не сказал. Дорожка, идущая от конюшен, привела к главной подъездной аллее, по которой они пошли к дому. Виконт поднял глаза на причудливое строение, которое он так не хотел покидать. Здание было небольшим, а неправильный фасад из серого камня нес на себе следы переделок и обновлений, происшедших с этим домом за последние пять столетий. Однако то, что могло оказаться безвкусным смешением всевозможных стилей, каким-то образом превратилось в единое гармоничное целое.
Самой старой частью здания, как с гордостью отмечала Мэг, была средневековая башня с зубцами и Большой холл. Пристроенные к дому крылья были выдержаны: одно – в елизаветинском стиле, другое – в стиле короля Иакова. Пристройка к южной части дома была самой новой и относилась к середине прошлого века. А все вместе являло удивительную и неповторимую картину, и Седж знал, что будет скучать по ней.
Но, разумеется, очарование дома не имело ничего общего с нежеланием виконта уезжать отсюда.
– Думаю, нет необходимости оставаться в Торнхилле, пока тебе не снимут лубок, – сказал Альберт. – По-моему, это будет злоупотреблением гостеприимством хозяев. Ты точно так же сможешь передвигаться по своему дому и отдашь ногу на попечение своего врача.
– Ты прав, я согласен, – раздраженно ответил Седж. Он уже несчетное количество раз выслушивал эти аргументы.
– В любом случае так будет разумнее, – продолжал Альберт. – Этот Гартвейт всего лишь, насколько нам известно, деревенский лекарь.
– Мне он показался исключительно компетентным.
– Может, и так, – согласился Альберт. – Но ты все равно пребываешь в каком-то подвешенном состоянии. Дело в том, что…
– Дело в том, что пора уезжать. Да, Берти, я знаю. Знаю.
Дальше мужчины продолжали свою прогулку в молчании, тишину нарушало только похрустывание гравия у них под ногами. По мере обдумывания слов кузена настроение у Седжа портилось все больше. Альберт был прав. Настало время покинуть Торнхилл. Его мирная сельская идиллия подошла к концу.
Но что же ему делать с Мэг?
Они приблизились к дому, подход к которому украшал ряд вазонов, в них бойко цвели первые весенние цветы. Седж остановился у ведущей в дом лестницы и прочистил горло.
Его кузен повернулся и вопросительно поднял брови.
– Ладно, Берти, – сказал Седж, – мы уедем так скоро, как только сможем подготовить отъезд.
Лицо Альберта прояснилось, и он похлопал Седжа по спине.
– Я, конечно же, провожу тебя, – сказал он. – Чтобы убедиться, что ты доберешься до Лондона в целости и сохранности.
– Спасибо, Берти.
– Мы можем отправиться в моем дорожном экипаже, – сказал Альберт. – С нашим добрым доктором случится удар, если ты захочешь поехать в двуколке. Кроме того, хотя мой экипаж и невелик, в нем тебе будет удобнее. Будет где распрямить ноги.
– Я очень ценю твою заботу, кузен, – улыбнулся энтузиазму Альберта Седж. Он и в самом деле неплохой парень. – Хотя, знаешь, люди сэра Терренса отлично потрудились над моим несчастным экипажем. Выглядит как новенький. Возможно, наш хозяин даст мне кучера, чтобы я мог добраться до дома.
– Уверен, он будет только рад.
– Ты хочешь сказать, что он настолько заинтересован в моем отъезде?
Альберт засмеялся.
– Да нет, ничего подобного. Я просто хотел сказать, что он очень приятный человек, только и всего. Отличный парень. Мне было очень приятно с ним познакомиться.
– Да, – сказал Седж, – мне тоже. По правде говоря, я буду скучать по всей их семье.
– По кому-нибудь в особенности? – лукаво усмехнувшись, осведомился Альберт.
– Давай составим наши планы на завтрашнее утро, – произнес Седж, не обращая внимания на подковырку кузена. – Я отошлю нарочного с письмом на Маунт-стрит к миссис Верни, чтобы она подготовилась к моему возвращению. Ты будешь готов к завтрашнему дню?
– Конечно, – ответил Альберт. – Я предупрежу своего кучера. Пожалуй, я сейчас же вернусь на конюшню и поговорю с ним. Ничего, если я тебя здесь оставлю? Ты сможешь подняться по лестнице?
– Да, смогу, спасибо. И знаешь, Берти? – позвал он, когда его двоюродный брат уже пошел по дорожке прочь от дома. Альберт обернулся и посмотрел на Седжа. – Спасибо, что убедил меня уехать, действительно самое время. Мне было бы неприятно злоупотребить гостеприимством наших хозяев, что наверняка случилось бы, не подтолкни ты меня.
Альберт улыбнулся и, шутливо отсалютовав Седжу, возобновил свой путь на конюшню.
Седж, подпрыгивая, преодолел короткую лестницу и оказался перед простой деревянной дверью. Обретя устойчивость, он потянул ручку звонка. Ожидая, пока ему откроют, виконт разглядывал средневековую кладку вокруг двери и маленькое витражное окошко над ней. Все, что он видел в Торнхилле, напоминало ему о Мэг и ее вдохновенные рассказы, когда она впервые показывала ему свои владения. Она очень гордилась историей дома, который принадлежал их семье вот уже больше пяти веков. Эта часть дома, по всей видимости, одна сохранилась от мрачной средневековой постройки. Седж вспомнил, как Мэг рассказывала ему о своем предке, при котором и воздвигли тогда этот дом. Говоря об этом, она с любовью гладила эти старые камни. Седж протянул руку и коснулся того места, которого с такой нежностью касалась Мэг.
Что же ему делать с Мэг?
Дверь открылась, и Седж быстро убрал руку со стены. Лакей придерживал дверь, пока виконт заходил в Большой холл. Несмотря на свое название, холл не поражал величиной, особенно по сравнению с холлом в его доме, в Уитэм-Эбби. Но это был дом Мэг, дом, который она любила, и Седж внезапно ощутил необходимость запомнить, готовясь к отъезду, каждый уголок этого холла, словно все это было частью самой Мэг.
