Она отбарабанила по стеклу военную дробь. Совершенно необходимо помнить, что каким бы красивым и обаятельным ни был Хадден, он опасен для ее планов, если она перестанет владеть собой. Влечение было поверхностным, и оно не может стать — и не станет — чем-то более глубоким.
— Простите, но вам придется самому отвести вашу лошадь в конюшню, лорд Хадден, — сказала Элиза, коротко поздоровавшись с маркизом, когда он въехал во двор. — Груму пришлось помогать чинить забор на дальнем пастбище.
Гриф снял с седла большую плетеную корзину.
— Без проблем, леди Брентфорд. Условия на континенте во время войны были куда более тяжелыми, но я все же справлялся.
— Я не знала, что вы были в армии, — удивилась она.
— В кавалерийском полку. — Он шутливо отсалютовал ей: — Главный драчун и смутьян к вашим услугам.
Она подошла ближе.
— А это шрам от сабли? — спросила она.
— Я буду прислушиваться к своим собственным инстинктам и позволять себе… следовать за своими мечтами.
Домик в деревне, а не дворец в облаках. Кот в качестве компаньона во время ужина, а не красивый маркиз. Ее мечты скромны и реалистичны. Но они сбудутся, только если она будет очень — очень — усердно работать следующие несколько недель.
Новый заказ был решающим.
Еще один день в праздности, а потом надо собраться и забыть о зеленоглазых лордах и мускулистых драконах. Это была не сказка, а реальная жизнь, и если кто и собирается написать счастливый конец, это должна быть она.
Гриф дотронулся до брови.
— Так, царапина. Я упал с лошади. Все вышло как-то неловко.
— Понимаю.
Желая прекратить дальнейшие расспросы, он приподнял угол клетчатой салфетки, прикрывавшей корзинку, чтобы можно было почувствовать аромат жженого сахара и специй.
— Пирожные с кремом, прямиком из духовки.
Она так глубоко вдохнула аромат пирожных, что натянулась ткань ее шерстяного платья, обрисовав грудь.
— Приготовлены так, как вы любите, — сказал он, стараясь этого не замечать.
— С кремом? — Она облизнула губы.
— Горячие и сочные, — подтвердил он, чувствуя, что его тело горит, как на углях.
— А они не могут подождать до полудня? Или мы должны съесть их прямо здесь и сейчас? — Элиза усмехнулась. — Конечно, теплый крем потечет по нашим подбородкам, но прелесть пикников состоит в том, что можно отбросить манеры и начать облизываться!
«Избавь меня от искушения, дьявол».
Схватив поводья, Гриф быстро переместился по другую сторону лошади и повел ее в прохладную тень конюшни. Неужели она нарочно мучила его рассказом о языках, слизывающих крем с подбородков?
У него взмокла спина.
— Я думаю, они продержатся, — только и смог вымолвить он. Правда, сказать такое же про самого себя он не мог. Он поклялся быть джентльменом. Но так же, как хрустящая корочка пирожных, его решимость оказалась под угрозой рассыпаться.
— Вот и хорошо, — сказала она слишком весело. — От предвкушения все часто становится еще слаще.
— Вы правы.
К счастью, едкий запах конюшни и сена помог подавить его похотливые мысли. К тому времени как он расседлал лошадь, его своенравное тело уже было под контролем.
Элиза ждала его у загона для выездки лошадей. Она сидела на верхней перекладине ограды спиной к нему, и ему были видны ее четко обрисованные ягодицы. Она сняла шляпу и подставила лицо лучам восходящего солнца, пробивавшимся сквозь редеющие облака.
Услышав его шаги, она соскочила на землю и вернула на место шляпу. Шляпка немного помялась и выглядела забавно на ее великолепных густых волосах.
Ему захотелось снять этот смешной головной убор и скормить своей лошади.
— А вы не опасаетесь веснушек? — спросил он. — Мне казалось, что леди до смерти боятся, что они испортят их идеальную внешность.
— Вы привыкли к рафинированным чувствам лондонских красавиц. — Она немного вздернула подбородок. — А мне нравится чувствовать солнце на своем лице, — добавила она с вызовом. — И поскольку мужчины никогда не упадут в обморок от моей внешности, зачем мне заботиться о том, что мой нос усеян веснушками?
— И вправду, зачем?
Дело в том, что Гриф находил ее веснушки довольно привлекательными. Они придавали ее лицу особую прелесть. В отличие от гладкой, беломраморной кожи светских красавиц, казавшейся ему бесцветной.
Возможно, слово «безжизненной» подошло бы лучше.
— Что именно вы хотите увидеть в поместье, лорд Хадден? — спросила она, завязывая ленты шляпы.
— У меня есть список… — Он вдруг обнаружил, что оставил свою касторовую шляпу в конюшне, и обрадовался. Как приятно будет почувствовать, как ветер треплет волосы. — Если вам не нравится быть в шляпке, почему бы вам ее не снять? — Она рывком сняла шляпу, а он поймал ее и швырнул далеко, пока она, обернувшись несколько раз в воздухе, не оказалась на столбе ограды.
— Как это вам удалось? — восхитилась она.
— Все дело в запястье, — объяснил он, продемонстрировав быстрое вращательное движение. — Этому учишься, закидывая удочку или бросая мяч, играя в крикет. А также когда прибиваешь сломанные ставни.
— Оказывается, у вас много талантов.
Стоит ли чувствовать себя оскорбленным от того, что бросание шляп и забивание гвоздей оказались самыми первыми в ее списке? Но он улыбнулся.
— Я сочту это комплиментом, даже если вы не имели это в виду.
Она смутилась.
— Вы что-то сказали о списке. Может быть, начнем?
Он достал лист и перечислил участки, которые хотел бы осмотреть.
— Интересный выбор, — отметила Элиза и немного задумалась. — Ваш друг разбирается в ландшафтном дизайне.
«Так же, как и ты, — подумал Гриф. — Только тот, кто знаком с особенностями этого искусства, усмотрел бы связь».
— Идите за мной. Мы начнем с южной стороны сада и обойдем вокруг озера.
Он пошел радом с ней.
Они шли молча. Гравий хрустел у них под ногами, листья шелестели над головами, сливаясь с щебетанием птиц. Где-то недалеко послышалось уханье совы, и от этого звука маленький зайчонок, испугавшись, метнулся в заросли черносмородиновых кустов. Гравий кончился, они пошли по мягкой траве, и Гриф ощутил, как от земли поднимается вверх тепло.
Многолюдные улицы и заляпанные конским навозом мостовые Лондона мгновенно утратили свою привлекательность. Вдыхая свежий воздух, он с отвращением думал об удушливом запахе сажи и других вредных и нездоровых запахах большого города.
Деревня. Земля и воздух. Солнце и зелень леса.
Возможно, настало время вернуться домой. Туда, где многочисленные Дуайты ходили по земле до него. Место, где укоренялось и росло все живое. Место, которым он мог бы гордиться и передать будущим поколениям.
