— Я благодарен. И удивлен. Не знал, что тебе интересна политика!
— Та политика, что творится здесь, — с готовностью ответила Ксения, — касается не только тебя, но и всех твоих подданных.
Король не уходил — все стоял и глядел на нее выжидающе.
— У меня такое впечатление, что тех, кто живет за пределами столицы — крупных землевладельцев, вообще знать, — держали в неведении, возможно, умышленно, относительно того, что происходит в стране! — разгоряченно заметила Ксения.
— А ты дальновидна! — поразился король. — То есть мне нужно было раньше заручиться поддержкой?
— Начать никогда не поздно, — мягко и дипломатично улыбнулась Ксения.
К ним присоединилась вдовствующая герцогиня, и разговор пришлось прекратить.
Но король взял руку Ксении в свою и поцеловал.
— Спасибо, — одними губами сказал он, но она услышала.
А затем он стоял и смотрел, как она помогает его тетушке подняться по лестничным ступенькам.
Улегшись под одеяло и отослав горничную, Ксения подвергла ревизии свои действия в этот вечер. Кажется, она все сделала верно, ей не за что себя упрекнуть. Ничего изменить в настоящем она не может, но может повлиять на будущее. Несколько шагов в этом направлении она сделала. И залогом того, что она действовала правильно, стал тяжелый взгляд премьер-министра, наблюдавшего за нею весь этот вечер издалека. Король должен, должен избавиться от него! Но как?
Как избавиться от политика, который имеет такое влияние на свой кабинет и членов парламента?
С этой мыслью она вчера и уснула.
Подняв занавески, Маргит подошла к кровати, на которой спала Ксения, укрывшись шелковым одеялом. Привычным бесшумным движением она поправила край покрывала в ногах и уголок подушки. Теперь ложе принцессы не имело изъянов. — Я принесла вам газеты, ваше королевское высочество! — объявила Маргит, уверенная, что Ксения уже не спит: опыт горничной ее не подвел. — Может быть, взглянете во время завтрака? Там есть довольно милые очерки. О вашем прибытии к нам!
Ксения уселась на кровати и с интересом открыла газеты.
Их было три. Она бегло их просмотрела.
И сразу заметила, что выражения в статьях повторяются. Сразу видно — у них один и тот же источник.
Когда Маргит принесла завтрак и поставила его на столик, Ксения спросила:
— Это все газеты, какие выходят в Мольнаре?
— Есть еще одна, ваше королевское высочество.
— Так где же она?
— Я… мне кажется… боюсь, это не тот вид прессы, что может заинтересовать ваше высочество.
— Почему же?
Маргит опасливо замолчала, словно боялась открыть какую-то правду, но с неохотой ответила:
— «Народный голос» — независимая газета. И она в оппозиции к правительству.
— Хочу почитать ее! Непременно! — воодушевилась Ксения.
Горничная казалась еще более встревоженной.
— Я уверена, во дворце найдется один экземпляр! — настаивала Ксения. — Наверное, вы сможете одолжить газету у кого-нибудь из прислуги.
Она уж подумала, Маргит откажет, но та, кивнув и тихо обронив «хорошо, ваше высочество», молча вышла из комнаты. Ксения как раз доедала завтрак, когда Маргит вернулась. Газету она прятала под фартуком и достала ее, лишь дойдя до изголовья кровати.
— У меня будут неприятности, ваше высочество, если узнают, что это я вам ее принесла…
— Обещаю, никому не скажу! — ответила Ксения, улыбаясь.
Открыв газету, она сразу же поняла, почему Маргит не хотела, чтобы газета попала ей в руки. Содержанием эта газета в корне отличалась от тех, что она уже видела. Передовица вместо дифирамбов по поводу ее приезда и извещения о свадьбе на следующей неделе явно порицала оба этих события следующей статьей:
«Когда у древних римлян возникали трудности с завоеванными народами, они устраивали цирк, чтобы отвлечь умы людей от несправедливости и лишений. Брак нашего короля с принцессой Джоанной Прусской — не что иное, как лютенийский цирк, за который народ должен будет платить, нравится ему представление или нет».
Ксения перешла к другим страницам. Все они кричали о несправедливости и притеснениях. Даже сделав поправку на враждебно-агрессивный настрой материалов и заголовков, она не сомневалась — газета не лжет. Она прочитала ее от корки до корки, вернула Маргит и отправилась в ванную. Прочитанное не шло у нее из головы. И ее угнетало чувство беспомощности, что она сама по себе ничего не может с этим поделать.
Затем, пока Маргит помогала ей одеваться, Ксения вызвала ее на разговор:
— Лютения кажется страной процветающей. В Мольнаре много бедняков?
— В наши дни да, ваше высочество, — ответила Маргит, — потому что людям не помогают, если они попадают в беду. И налоги очень высокие. Даже богатые люди не могут вести себя так щедро, как раньше.
— А почему такие налоги? — У нее было на этот счет мнение, почерпнутое из оппозиционной газеты, но ей хотелось узнать, что думает Маргит.
Горничная какое-то время молчала, так что Ксения взмолилась:
— Скажи мне правду, Маргит. Ты знаешь, я здесь чужая, но я хочу помочь королю и восстановить его доброе имя. Только поняв, в чем загвоздка, я смогу попытаться что-то исправить!
Она уловила удивленный взгляд Маргит, прежде чем та ответила ей:
— Мы все любили его величество, когда он был маленьким, так же, как и королеву-мать, за ее доброту и милосердие.
— Я хочу, чтобы вы и сейчас его любили, — подхватила Ксения. — В газете, которую я только что прочла, говорится о страшной нищете, но всем до этого как будто нет дела. Я хочу знать вот что: куда деваются деньги?
Маргит оглянулась через плечо, словно боялась, что их подслушают.
— Говорят, ваше высочество, — осторожно начала она, — что деньги тратятся на постройки — это новое здание муниципалитета, особняки для премьер-министра и других членов правительства, статуи, арки и фонтаны в лучших частях города! Люди думают, что этого уже слишком много, в то время как муниципальных школ не хватает и дети, которые их посещают, часто голодают.
Ксения сжала губы. Об этом она тоже прочитала в газете, но, произнесенные вслух, слова эти приобретали более страшный смысл.
— Я согласна, Маргит, — прочувствованно сказала она, — что это ошибка, большая ошибка.
Времени, чтобы добавить что-то еще, у нее не оставалось: ей нужно было срочно следовать на прием в палате парламента.
Граф Гаспар говорил ей, что сегодня королевскую карету будет сопровождать лишь небольшой кавалерийский эскорт.
Король ждал ее в холле, и она заметила на его губах легкую улыбку, когда спускалась по лестнице — в бледно-лиловом платье и шляпке, украшенной страусовыми перышками в тон. Маргит уложила ее волосы кольцами на макушке. Топазовое ожерелье нежно обнимало ее шею.
