желательно подальше. Так она и поступила…
Грандвелл настиг Деми в коридоре перед галереей родовых портретов-фресок, жестко схватил, как коршун добычу и зашвырнул на плечо. Вероятно, синяки останутся от железной хватки… Поспешно направился в сторону своих покоев, унося брыкающуюся девушку.
— Отпустите! Я домой хочу! Пустите немедленно!!! — кричала Деми и отчаянно лупила его широкую спину своими кулачками. Пыталась вырваться, но это было бесполезно, учитывая силу Эрика.
Лоувед вспомнила молитву, ведь сейчас ее возможно и убьют, судя по настроению графа, задушит или прирежет одним из своих клинков! Вот так вот и закончится эта никчемная жизнь…
И когда очутились уже в покоях, Деми услышала лязг дверного засова. Эрик грубо швырнул ее на свою кровать, а в диком взгляде черных глаз будто кипела смола…
— Н…не убивайте… — прошептала в ужасе. Но самое страшное для нее произошло дальше, а ведь мысль промелькнула, что лучше бы убил…
Граф одним рывком снял с себя рубаху и начал развязывать шнуровку своих брюк. Деми в страхе рванулась с кровати, но Эрик схватил ее и дернул изо всех сил за корсаж платья. Затем буквально содрал его до талии, обнажив грудь. Резким движением распластал на ложе девушку и впился жадным поцелуем в дрожащие, нежные уста. Деми пыталась вырваться, отбивалась и царапалась, но это было все равно, что бороться с каменной стеной. Эрик одной рукой прижал к кровати тонкие девичьи запястья над ее головой, а второй срывал остатки платья. Ярость, похоть и какая-то дикая жажда… Он утратил контроль над своим внутренним зверем и одним резким толчком сделал ее своей, вторгаясь и наполняя…
Тело Деми пронзила острая боль. Она вздрогнула и вскрикнула в ужасе. Мужчина прервал свой жадный поцелуй и взглянул в ее глаза. Замер, осознавая, что первый…
— Деми… — его хриплый шепот и горячее дыхание действовали, как крепкое вино. И она утонула в этом черном взгляде, который затянул в бездну. Губами коснулся ее скулы, прикусил мочку уха и скользнул языком по белой коже девичьей шеи, царапая жесткой щетиной. Ощутил, как расслабилась и отпустил запястья. Деми же не осознавала, что творит. Грубость и ярость куда-то исчезли, обоих затопило безграничной нежностью. Ее тело отзывалось, раскрывалось для него. Запустила руки в гущу черных волос, будто трепала гриву зверя. Боль притупилась и дополнилась доселе неизвестными ощущениями наполненности до самых краев. Они слились в одно целое, будто оба путника, которые после длительной жажды дорвались до желанного источника единения. И было это не только на уровне похоти, но и нечто большее, духовное, как две частички единого и неделимого.
Казалось, на теле Деми не было места, где бы не побывали горячие и жесткие губы графа, оставляя отметины. В канделябрах горели свечи, озаряя в полумраке обнаженные и взмокшие от пота тела. В огромном камине потрескивали горящие поленья. И хоть воздух был прохладным, но Деми и Эрик плавились друг в друге, ощущая лишь жар, крики и стоны наслаждения отражались эхом от каменных стен. Казалось, они оба совершенно утратили осознание реальности, взлетая к вершинам сладострастного и безумного экстаза.
Время уже близилось к рассвету, когда обессиленная девушка уснула в крепких и горячих объятиях своего первого мужчины. Он же не выпускал ее из рук с того самого момента, когда схватил в коридоре замка.
Деми проснулась, едва показались первые лучи восходящего солнца. Графа рядом не оказалось. Она была заботливо укрыта огромным шерстяным покрывалом. Потянулась и почувствовала ноющую боль внизу и вдруг обрушилось осознание того, что произошло ночью. Что же мы наделали? Как ей теперь быть?
Лоувед вскочила с кровати. Едва сделала несколько шагов… Ноги дрожали, губы горели огнем. На белой молочной коже множество краснеющих следов от его диких поцелуев. И что дальше? Ведь граф женится на Малинде, а Деми покроет позором себя… так она думала в тот момент. Ведь правды пока не ведала.
Поспешно натянула на себя порванное платье, закуталась в плащ-накидку и попыталась открыть дверь…заперто? Эрик закрыл ее снаружи, но зачем? По спине прошел холодок. Может решил наказать за вчерашнюю дерзость?
Девушкой овладела паника, страх, унижение, чувство пугающей неизвестности. Кто она теперь? Падшая женщина? Наложница? Ведь граф просто выместил на ней свою ярость, судя по его вчерашнему виду, что-то произошло ужасное…
И тут Деми заметила неприметную дверцу между балдахином кровати и дальним углом… Тайный вход для слуг. Подошла и толкнула ее. Дверь была не заперта.
В голове возникла первая и навязчивая мысль, что надо бежать и подальше. Взяла одну из догорающих свечей и скользнула в темноту тайного выхода, который по винтовой лестнице вывел прямо во внутренний двор на улицу. Благо, в низу дверь была не заперта, видно забыли закрыть. Вот так везение!
Уже край солнца показался над горизонтом, сонные слуги уже приступали к работе. На Деми никто и не обращал внимания, она поспешно направилась к башне, где обитала. Скользнула в свои покои и заперла дверь. Так быстро Лоувед еще не собиралась никогда! Второпях привела себя в порядок, облачившись в костюм для верховой езды. Прихватила дорожную кожаную сумку с самым необходимым, а также лук и стрелы.
На запястье красовался браслет с рубином, подаренный графом в знак благодарности за спасение кузины. Не захотела снимать… Он будет напоминать об Эрике… Вдруг стало горько, сердце сжалось. Более ни с кем так не будет, как с ним. Эта первая и последняя ночь врежется в память до конца дней.
Деми вздохнула, украшение не сняла. Затем тихонько выскользнула во двор к конюшням. В нос ударил запах сена и конского навоза.
— Эй, тут кто есть? — спросила она.
Сонный парнишка-конюх зевнул и неторопливо подошел, еще протирая глаза. Деми ему сунула серебряную монетку.
— Давай, побыстрее седлай мне Лучика! Времени мало, хочу на стрельбище, — врала девушка, собираясь покинуть крепость.
— Сию минуту, госпожа, — промямлил сонно парнишка. — И чего ж не спится-то?
Деми лишь нервно пожала плечами и промолчала. Но уже спустя время мчала верхом к воротам замка, которые как раз были откинуты, выпуская из крепости людей.
А путь лежал неблизкий, в сторону приграничных деревень. Но домой Лоувед вернуться не могла. Как же она предстанет после всего перед дядей и тетей? Как посмотрит им в глаза? Навлечет позор на семью. Да и госпожа Лоувед больна, очередное потрясение ей не к чему. И главное, это скрыться от графа, никогда больше не видеть эти темные, смоляные глаза… Не думать о той ночи…
И единственное место, где можно спрятаться от всех, это в
