Утренний туман рассеялся, и стали видны горы, обманчиво безмятежные на вид, поросшие вереском и чертополохом. Нил услышал шаги и задержал дыхание. Кто-то пнул его в ребра и сказал:
— Еще живой. Прикончить?
— Сначала обыщи. Женщина сказала, что у него есть деньги.
Нил лежал насколько мог неподвижно, затаившись и закрыв глаза. Чьи-то руки обшарили его и нашли потертый кошелек с мелочью.
— Мало! Да еще две карты. А говорили, что будет хорошая пожива.
Нил услышал, как подошел еще один. Наступило молчание, а потом чей-то голос удивленно произнес:
— Червонная дама и пиковый валет? Голос выдавал человека образованного.
Кто-то опять пошевелил его под ребра носком сапога, на этот раз повежливее.
— Если ты еще жив, открой глаза, иначе я проткну тебя ножом.
Нилу ничего не оставалось, как открыть глаза.
— Кто вы? — спросил неизвестный.
Одет он был как крестьянин, но лицо выдавало натуру незаурядную. По щеке к подбородку сбегал шрам, отчего казалось, что человек все время усмехается краем рта. Темно-русые волосы были завязаны сзади косичкой. На вид ему было около сорока, но из-за шрама точно определить возраст трудно. Глаза темно-голубые.
Нил хотел пошевелиться, но боль стала адской. «Мушкетная пуля, — подумал он. — И засела где-то глубоко».
— Кто вы? И должен предупредить: ваша жизнь зависит от вашего ответа.
— Нил Форбс.
— Вы Брэмур?
— Да.
— Дьявол меня побери! — Незнакомец наклонился, перевернул Нила и довольно бережно расстегнул его плащ и сюртук.
Потом, вынув нож, распорол окровавленную штанину.
— Одна пуля попала в бедро.
— И что из этого следует? — спросил второй. — Почему его нельзя прикончить?
— У меня для этого есть свои резоны, Берк, — ответил человек со шрамом. — Помоги мне оттащить его от дороги. Вообще-то больше дураков нет ездить по ней ночью, но кто знает…
Если бы Нил не чувствовал себя так ужасно, ему бы не понравилось, что его причислили к дуракам. Он не знал, почему упоминание о титуле изменило первоначальные кровожадные намерения человека со шрамом, но ссориться с ним сейчас было ни к чему. Ему еще столько надо сделать дел на земле и столько долгов уплатить до встречи с творцом!
— Вы сможете встать?
Нил попытался, но из раны хлынула кровь, и боль стала настоящей пыткой. Тем не менее он приподнялся, а русоволосый со шрамом взял его под мышки и поставил на ноги.
— Да вы увесистый! Берк, помоги мне.
Второй подошел к Нилу с другой стороны, и вдвоем они оттащили его от дороги. Боль, словно огонь, жгла все тело, в голове стучало молотом, но все же в мозгу его вертелись вопросы: что это за женщина, которая, очевидно, наслала на него убийц? И почему человек, пытавшийся его убить, теперь спасает ему жизнь?
— Достань мою фляжку, — сказал незнакомец Берку. — Я должен извлечь нулю.
— Зачем? Вы ведь только что хотели убить меня?!
— Я не знал, что вы Брэмур. Нам сказали, что едет какой-то английский богач с шотландским золотом в карманах.
— И вы стреляли, не зная точно, в кого?
— Но это лучше, чем самим быть застреленными. Или — повешенными. Да и денег у меня совсем не густо. Подошел Берк с фляжкой и мушкетом в руках.
— Дай ему глотнуть. Не хочу, чтобы его слышала вся английская армия.
— Кто вы? — спросил Нил.
— Человек, который пытается выжить, — ответил бандит с хорошо подвешенным языком. — У вас в кармане червонная дама и валет пик. Можете считать, что я — король.
— Король бандитов?
Человек пожал плечами и протянул фляжку:
— Глотните, и как следует, Брэмур. Боль будет адова.
Нил глотнул, и как следует. Он знал, что ему предстоит.
Нестерпимая боль накатывалась волнами, так что иногда он терял сознание. Да и крови он потерял слишком много. Голос убийцы и благодетеля звучал все глуше и отдаленнее. Между зубами ему вставили деревяшку, и он покорно ее стиснул, как было сказано. А потом глаза его застлал кровавый туман, и Нил погрузился во тьму.
Брэмур уехал, и Джэнет гадала, вернется ли он когда-нибудь. Он даже не попрощался… Неужели можно так не верить кому-то и одновременно отчаянно желать этого человека?
Люси доложила, что рано утром маркиз встречался с Реджинальдом. Горничная слышала, как Реджи что-то выкрикивал, но слов не разобрала. А голоса Брэмура вообще не было слышно, а это означало, что он не кричал. Но он никогда не кричит. Почему? От равнодушия?
Джэнет понимала, что надо принять его предложение помощи и извлечь из него максимальную пользу. Он мог обеспечить ее свободу и возможность произвести в Лохэне перемены к лучшему. Он мог дать ей все, чего бы она ни попросила. Но он не мог ей дать то, чего она жаждала.
Джэнет выбранила себя за жадность. Месяц назад она и мечтать не смела о том, что имеет сейчас. И прежде всего у нее есть ее дети. Но она не могла не вспоминать и о понесенных за эти годы потерях. Отец, брат Александр, друзья. Сколько их было — и все ушли! Некоторые пали при Куллодене. Других согнули в бараний рог, они испытали гонения и со стороны англичан, и со стороны своих же соотечественников. Так почему же отсутствие одного предателя-шотландца причиняет ей боль?
Сегодня она встала позднее, чем обычно, — когда ее разбудил голодный крик Колина, давно уже рассвело.
Джэнет позавтракала вместе с девочками, стараясь спокойно отвечать на вопросы: «А тот джентльмен уже уехал?», «А когда он снова приедет?» Странно, однако: девочки огорчились, что он уехал, не попрощавшись с ними. Затем она пошла проведать, что делает Тим, и обрадовалась, увидев в конюшне Кевина.
— Тим сказал, что вы меня спрашивали, — сняв шапку, обратился к ней Кевин.
— Да, спрашивала и очень рада снова тебя видеть. И запомни: никто, кроме меня, не может тебя уволить.
— Я вчера видел в деревне Макнайта, пьяного. Говорят, с тех пор как его выгнали, он все время пьет. Он сказал, что это вы, миледи, во всем виноваты и что он еще рассчитается с вами.
— Неважно. Вы с Тимом сумеете вдвоем навести в конюшне порядок?
— Конечно, миледи. Теперь, когда у животных есть овес, они повеселели. А Тим сейчас поехал раздавать семена. Вы это замечательно придумали.
— Арендаторы должны получать семена для посева. Кевин как будто даже поразился, услышав такое, но промолчал.
— А Люси знает, что ты вернулся?
Кевин смущенно заморгал, а потом ухмыльнулся:
— Ага. Я еще утром повидался с ней.
— Надеюсь, намерения у тебя честные?
— Разумеется, миледи! Теперь, когда у меня с работой все в порядке, хочу просить ее руки.
— И я готова дать тебе благословение. А что маркиз? Когда он уехал?
— Сегодня на рассвете. И оставил для вас вот это. Кевин подал ей письмо с гербовой печатью Брэмуров.
