– Я бы этого не сказала. – Ей удалось схватить одну его кисть, но он поднес ее руку вместе со своей к ее груди. – О, конечно, это было очень познавательно, но это никак нельзя назвать вполне удовлетворительным.
– Что? – Он опрокинул ее на спину и навис над ней, опираясь на локти, чтобы не придавить ее. Он, конечно, получил удовольствие, но был еще не полностью удовлетворен. – Следует ли это понимать так, что ты жаждешь большего? – Это приключение далеко еще не было окончено, и он был намерен пройти с ней каждый его поворот.
Она замерла, стала очень серьезной и в волнении облизнула губы, глядя на него снизу вверх.
– Не думаю, что я могла бы когда-нибудь тобой пресытиться. Но я знаю, что мне нужно навсегда сохранить эту ночь в памяти и быть этим счастливой.
Оливер приблизил губы к ее губам и поцеловал долгим, нежным, страстным поцелуем. Ее руки обвились вокруг него, и он сполна ощутил ее силу в этом объятии.
– Вот, – сказал он, с усилием оторвавшись от ее рта. – Этим скреплено мое тебе обещание.
Ее глаза заблестели.
– Обещание?
Осторожно! Он не мог загадывать далеко наперед. Так много опасностей подстерегало его на пути, что не было никакой возможности предвидеть свою судьбу. Даже попытка представить себе будущее с другой была немыслима, и столь же немыслимо было представить, что эта девушка отвергнет его, когда узнает о нем все.
– Какое обещание, Оливер?
– Быть твоим рыцарем.
Она улыбнулась. Такую улыбку он видел только у нее. Она сияла.
– Значит, мы друзья? Не такие, как большинство друзей, это правда, – потому что мы испытали это. – Она обхватила ногами его бедра и сомкнула их за его спиной.
Он молил небеса дать ему силы. Она обращалась с ним, точно дитя с игрушкой, не ведая, с какой опасностью играет.
– Да. Не такие. Более близкие. – Гораздо более близкие, стоящие у той грани, когда уже совсем не останется надежды на то, что можно будет принимать здравые решения. Она уже была скомпрометирована, но не настолько, чтобы все было потеряно – или, наоборот, обретено. Эта мысль отрезвила его.
– Мы будем заботиться друг о друге? Доверять друг другу?
Это был опасный путь, но он должен был ступить на него. Он уже не мог пойти на попятную.
– Так и будет.
– Поцелуй меня еще раз. И покажи мне другие вещи.
– Не думаю, что осталось много, чего бы ты не видела, – сказал он вяло.
– Ты хочешь сказать, что это все?
– Не сейчас, милая. Ах! Я и так был слишком несдержанным с тобой. Что же касается дальнейшего, то поживем – увидим.
Она собралась было что-то сказать, но передумала и подняла подбородок, требуя поцелуя.
Оливер с готовностью оказал ей эту услугу. Она схватывает все на лету, его воробышек.
Резкий хлопок заставил его вздрогнуть. Оливер вскинул голову.
Лили вскрикнула и прижалась к нему. Звук раскалывающегося фарфора или стекла разорвал тишину.
Дверь, распахнувшись, с такой силой отлетела к стене, что китайская фарфоровая ваза слетела со своего постамента из черного дерева на пол.
– Что это? – Страх придал Лили силы. – Что это, Оливер?
Он сделал движение подняться, но она не выпустила его из своих объятий.
– Ничего страшного. Это просто ветер, я уверен, – прошептал он.
– Сегодня почти безветренно.
– Лили, – твердо сказал он, – пожалуйста, успокойся.
– Я спокойна. Я не пущу тебя одного, это опасно.
Оливер заставил себя непринужденно рассмеяться. Он встал на ноги и помог ей подняться.
– Пойду закрою дверь.
Единственным источником света в комнате был камин. Он увидел свет лампы в коридоре.
– Лили…
Свет, льющийся в темную комнату, пригвоздил его к месту. Свет был ярким, почти ослепительным.
– Кто там, черт побери? – Он глядел на дверь, но в этот момент Лили бросилась к нему и обвила его руками.
– Позволь мне пойти с тобой, – потребовала она. – Там кто-то есть.
– Лампа. Бога ради! – Он грубо оторвал ее от себя. – Кто-то сбросил лампу. Они не знают пощады.
– Не знают пощады! – Голос, гулкий и густой, доносился откуда-то из-под пола. – Лили! Ох, Лили, стыдись. Беги. Беги, или он погубит тебя.
Лили вскрикнула.
Оливер метался по комнате, проверяя, не загорелось ли что-нибудь, потом бросился к двери и выбежал в коридор.
Он сделал всего лишь шаг, и, споткнувшись, упал, растянувшись во весь рост поверх чего-то округлого, очевидно, поверх проклятого кожаного слона.
Он окончательно рассвирепел и тут почувствовал на своей спине мягкие руки Лили. Некто сказал, что он представляет для нее угрозу.
– Сбежал, – процедил он сквозь зубы. – Я не стану гнаться за ним сейчас.
– Не надо. Вставай, пожалуйста. Теперь мы должны убедиться, что понимаем друг друга, Оливер.
Он вскочил на ноги и затащил ее обратно в гостиную, прежде чем запереть дверь.
– Оденься. Я должен доставить тебя обратно в твою комнату. – Ему не следовало допускать, чтобы похоть настолько помутила его разум.
– Хорошо. Но не забывай, мы заключили соглашение. Мы с тобой должны заботиться друг о друге. Мы теперь особенные друзья.
– Я представляю опасность для тебя. Я это чувствую. Кто-то, кто это сделал, не хочет, чтобы мы были вместе. Так тому и быть. Я должен быть уверен в твоей безопасности.
Она обернулась к нему, распрямив спину. Ее грудь вздымалась от прилива чувств.
– Вы, сэр, глупец.
– Лили…
– Не лиликайте. Вы – для меня, а я – для вас. Мы будем вместе. Вы будете хранителем моих сокровенных мест, а я буду хранительницей ваших. Так, сэр, и только так.
«Теперь у меня есть то, чего мне хотелось больше всего, – не считая возмездия. Я обладаю знанием, которое лишает тебя силы.
У меня есть власть над тобой.
Все изменилось теперь, Оливер Ворс. Мудрый человек заботится о том, чтобы не оставить бреши в своей броне. В твоей – зияет пропасть. И ты сам навел меня на нее, сам указал, куда я должен нанести свой роковой удар.
Берегись, хотя это уже не поможет тебе. Но дополнительная острота погони доставит мне удовольствие. Я хочу увидеть, как страх выжмет из тебя холодный пот.
Теперь я знаю, что я должен делать. Я буду следить за каждым твоим шагом. И я спланирую наш финал.
Девчонка придаст ему завершенность, ты не находишь? Я считал ее чем-то мимолетным, пустячком, предназначенным для минутного удовольствия. Но теперь я знаю, что она привнесет остроты в нашу драму. Я знаю таких людей, как ты. В основе твоей репутации – «Ох, он такой сердцеед, мужчина из мужчин, ни одна женщина не может удержать его». В ее основе лежит истина о твоей слабости. Тобою движет страсть. В тебе живет чувствительность сентиментальной дамы, теряющей сознание от любви или от того, что глупцы называют любовью.
