Ознакомительная версия.
— Я очень сожалею, милорд, — сказал Джон молодому графу, сыну Сесила, ощущая, как титул его старого господина застревает в горле. — Но не могу оставаться здесь без вашего отца. Я слишком долго служил ему, мне пора что-то менять.
— Мне кажется, ты будешь скучать по саду, — заметил новый лорд Сесил.
Но он не познал, как его отец, ту глубокую радость, когда там, где раньше были только болота, вырастает сад.
— Конечно буду, — согласился Джон.
Гвоздики, любимые цветы Роберта Сесила, цвели вовсю. Крепкие саженцы каштана, которые они купили в виде блестящих орехов целых пять лет тому назад, вытянулись и выбросили зеленые лапчатые листья, напоминавшие протянутые ладони. Дорожка, обсаженная вишневыми деревьями, являла собой упорядоченный лабиринт, а тюльпаны блистали на новых клумбах.
— Я не могу заниматься садом без его светлости, — сообщил Традескант жене в тот же вечер.
— Почему нет? — удивилась она. — Сад ведь тот же самый.
— Не тот, — возразил Джон. — Это сад графа. Я выбирал растения в надежде его порадовать. Учитывал его вкус, планируя дорожки. Когда у меня появлялось что-нибудь новое и редкое, я прикидывал, где эта новая штука будет лучше цвести, но также думал, где ее точно увидит сэр Роберт. Каждый раз, когда я сажал растение, я помнил две вещи: угол, под каким его будет освещать солнце, и угол, под каким на него упадет взгляд моего господина.
Супруга Джона нахмурилась, услышав такое богохульство.
— Он был всего-навсего человеком.
— Знаю. И я любил его как человека. Я любил его, потому что он был даже более уязвимым и хрупким, чем многие другие. Когда у него болела спина, он опирался на меня… — Традескант помолчал. — Мне нравилось, когда он опирался на меня.
Джон был не в силах передать ту смесь восторга и жалости, которые испытывал одновременно, когда самый великий человек в Англии после короля вверял ему свои страдания и принимал его помощь. Элизабет поджала губы, сдержав поспешные слова и заглушив ревность. Она положила руку на плечо мужа и напомнила себе, что господин, которого он любил, теперь мертв и похоронен и что хорошая жена должна проявлять больше сочувствия.
— Ты говоришь так, будто потерял брата, а не хозяина.
Традескант кивнул.
— Господин — это как брат, как отец, даже как жена. Я все время размышлял о его нуждах, защищал его интересы. И я не могу быть счастлив здесь без него.
— Но у тебя есть я и малыш Джей, — ответила Элизабет, отказываясь понимать мужа.
— И я никогда не буду любить другую женщину или другого ребенка сильнее, чем люблю вас обоих. — Джон улыбнулся слабой печальной улыбкой. — Но любовь мужчины к своему господину — это нечто другое; она идет не только от сердца, но и от головы. Любовь к женщине держит мужчину дома; это личное удовольствие. Любовь к великому господину уводит в широкий мир, пробуждает гордость.
— Ты рассуждаешь так, словно нас тебе недостаточно, — упрекнула супруга Элизабет.
Джон покачал головой, отчаявшись когда-либо объяснить жене, что он имеет в виду.
— Нет, Элизабет, нет. Вас мне вполне достаточно. Дело совсем не в этом.
— Ты попробуешь найти другого лорда? Другого хозяина?
Выражение, быстро промелькнувшее на его лице, было глубже, чем скорбь, — это было отчаяние.
— На свете нет никого похожего.
От осознания глубины его потери Элизабет недолго помолчала, а затем спросила:
— Но как же мы? Я не хочу терять этот дом. И Джеку здесь хорошо. Мы пустили корни точно так же, как деревья в саду. Ты обещал, что весной посадишь каштан и в старости мы будем отдыхать под его ветвями.
Традескант кивнул.
— Помню. И отрекаюсь от своих слов. Для меня невыносимо жить здесь без графа, Элизабет. Я пробовал и не смог. Освободи меня от идеи остаться здесь, и мы найдем другой дом, может, снова в Кенте.
— В Кенте? Что ты задумал? Где именно?
— Лорд Вуттон ищет садовника для работы в Кентербери и предлагал мне эту должность. У него есть секрет выращивания дынь, и мне интересно этот секрет выяснить. Его садовник вечно дразнит меня, что во всей Англии только лорд Вуттон умеет выращивать дыни.
— Фу ты! — с раздражением воскликнула Элизабет. — Забудь ты о своих дынях хоть на минуту! А как насчет дома? Сколько он будет платить?
— Заработок хороший, — отозвался Джон. — Шестьдесят фунтов вместо пятидесяти, что платил мне милорд. И у нас будет дом, дом главного садовника. Джей сможет посещать Королевскую школу [12] в Кентербери. Для него это неплохо.
— Кентербери, — задумчиво промолвила Элизабет. — Я никогда не жила в торговом городе. Там будет с кем пообщаться.
— Мы можем отправляться немедленно. Лорд Вуттон говорил со мной после смерти милорда, и мы условились, что я отвечу в течение трех месяцев.
— И ты не полюбишь лорда Вуттона так, как любил графа? — с надеждой спросила Элизабет.
Джон покачал головой.
— Никогда у меня не будет такого господина.
— Тогда поехали, — сказала она со своей внезапной решимостью. — Посадим каштан в Кентербери, а не в Хэтфилде.
Джон услышал колокола, когда, запустив руки по локти в холодную землю, трудился в саду лорда Вуттона. Похоронный звон разносился в воздухе. Потом раздались пушечные залпы.
Традескант встал, отряхнул грязь со штанов и потянулся за курткой, висевшей на черенке лопаты.
— Что-то случилось, — бросил Джон парнишке-подмастерью, работавшему рядом с ним.
— Может, сбегать в город за новостями? — нетерпеливо предложил парнишка.
— Нет, — отрезал Традескант. — Ты оставайся здесь и работай, а я схожу в город и выясню, что случилось. Если, когда я вернусь, тебя здесь не будет, пеняй на себя.
— Да, господин Традескант, — мрачно произнес подмастерье.
Колокол звонил все настойчивее. Широким шагом Джон покинул сад и направился к собору. Всюду люди собирались группками и сплетничали, но Джон шел и шел, пока не добрался до ступеней собора. Там он заметил знакомое лицо директора школы.
— Доктор Филипс, — окликнул он. — Почему звонят колокола?
Услышав свое имя, директор повернулся, и Джон с ужасом увидел, что лицо его залито слезами.
— Боже мой! Что случилось! На нас напали? Неужели Испания?
— Принц Генрих. — Директор всхлипнул. — Наш благословенный принц. Мы потеряли его.
Первую секунду Джон просто не верил своим ушам.
— Принц Генрих?
— Умер.
Традескант потряс головой.
— Но он такой сильный, он всегда был таким здоровым…
— Скончался от лихорадки.
Ознакомительная версия.
