— У меня… нет… никакого желания… выходить замуж… за герцога.
Потрясение, вызванное этими словами было велико, но Пенелопа все же сумела с ним справиться. Она грозно уставилась на сестру, а потом воскликнула:
— Да ты что, спятила?! Ты непременно должна выйти за него замуж! Он не такой пропойца, как герцог Хоксхед, и, хотя намного тебя старше, добрый и отзывчивый человек. Так все говорят. Он заботится о своих близких и даже о слугах.
Алиса встала с кровати и подошла к окну. Пенелопа следила за ней недоуменным взглядом.
— Ну пожалуйста, Алиса, будь благоразумна! — принялась она уговаривать. — Я знаю, что у тебя возвышенные представления о любви. Но второго Джимми нет и не будет. А из тебя выйдет восхитительная герцогиня Эксминстер.
— Я не хочу говорить на эту тему, — отрезала Алиса и вышла из комнаты, оставив Пенелопу в одиночестве.
Сидя в карете, которую прислал за ними граф, чтобы отвезти их в Кесвик-Хауз, Алиса чувствовала, что Пенелопа хочет вернуться к разговору о свадьбе с герцогом Эксминстером.
Хорошо зная сестру, она не сомневалась, что та решила устроить ее будущее во что бы то ни стало, а заодно и свое.
Алиса не ошиблась: Пенелопа и в самом деле завела этот разговор. Начала она его исподволь, с того, что Джимми так любит верховую езду, а завести собственную конюшню ему не по карману.
— Герцог к нему очень добр, он постоянно одалживает ему своих гунтеров и даже свой фаэтон, — говорила она, — но одно дело просить у чужого человека, и совсем другое — у зятя.
Алиса молчала, а Пенелопа продолжала болтать о том, как хорошо ей будет с Джимми, если Алиса выйдет замуж за герцога.
Алиса всю жизнь позволяла Пенелопе уговаривать себя, и теперь по привычке ей начинало казаться, что она вот-вот уступит, что у нее больше нет сил сопротивляться.
Она уже написала письмо герцогу, в котором сообщала, что отказывается выйти за него замуж. Письмо лежало у нее в сумочке, и Алиса хотела отправить его сразу же после того, как объявит Пенелопе эту печальную для нее новость.
— Всю жизнь мечтала примерить тиару, — щебетала тем временем Пенелопа, — а драгоценности у Эксминстеров просто замечательные, и я не сомневаюсь, дорогая, что ты иногда дашь мне что-нибудь поносить.
Алиса набрала в грудь побольше воздуха и начала:
— Пенелопа, я не могу… я не… хочу…
В этот момент карета остановилась. Оказывается, они уже подъехали к дому графа на Беркели-сквер.
— Вот и приехали! — возбужденно воскликнула Пенелопа. — Уверена, Джимми уже готов.
Когда дверца кареты распахнулась, она, не дожидаясь Алисы, первой помчалась вверх по ступенькам, сгорая от нетерпения поскорее увидеть своего возлюбленного.
Джеймс с графом были в библиотеке, и не успел лакей доложить о прибытии гостей, как Пенелопа с радостным возгласом бросилась на шею своему жениху.
— Спасибо тебе за восхитительное письмо! — воскликнула она. — Я все утро читала его и перечитывала, оторваться не могла! Кажется, даже наизусть его выучила.
Джеймс Кумби улыбнулся и поднес к губам ручку Пенелопы.
Понимая, что сестра, игнорируя хозяина дома, поступает весьма неучтиво, Алиса решила загладить ее невежливость и сделала реверанс.
— Доброе утро, Алиса, — приветствовал ее граф. — Надеюсь, вы хорошо спали?
— Да… благодарю… вас.
Алиса старалась говорить спокойно, но сердце неистово колотилось в груди, и она никак не могла заставить себя поглядеть графу в лицо.
— У меня для вас хорошие новости.
— Какие же?
— Сегодня утром мне сообщили, что прошлой ночью на герцога было совершено нападение. В гостиную вломился неизвестный грабитель, избил его светлость так, что он потерял сознание, а потом ограбил.
Алиса слушала не дыша.
— А час назад, — продолжал граф, — я послал слугу справиться о самочувствии его светлости, и по возвращении он сообщил мне, что врачи находят состояние пострадавшего вполне удовлетворительным, хотя избит он был довольно жестоко.
Облегченно вздохнув, Алиса тихо спросила:
— А как вы… думаете, он… никому не расскажет… кто его избил?
Граф улыбнулся:
— Ни один мужчина никогда не признается в том, что его до потери сознания избила женщина, особенно такая хрупкая и очаровательная, как ваша сестра.
— Вы… в этом… уверены?
— Абсолютно уверен, так что ни о чем не беспокойтесь.
Последние слова были сказаны так властно, что Алиса машинально ответила:
— Я… постараюсь.
Джимми тем временем поведал радостную новость об ограблении Пенелопе, и за обеденным столом все четверо были в отличном расположении духа.
Граф приказал подать шампанское, чтобы отметить помолвку Пенелопы и Джеймса, а в самом конце обеда провозгласил за них тост.
— За ваше счастье! Пусть будущее ваше будет таким же безоблачным, как и настоящее.
— Какой чудесный тост! — воскликнула Пенелопа. — Знаете, а ведь мы с Джимми встретились только благодаря вам. — Граф удивленно вскинул брови, а Пенелопа пояснила: — Я рассказала Джимми, что именно на ваши пятьдесят фунтов мы купили красивые платья, без которых не смогли бы нанести визит маркизе Конингхем.
Алиса вновь вспомнила о долге миссис Лалуорт и тихонько вздохнула. Услышав этот вздох, Пенелопа начала оправдываться:
— Прости меня, дорогая, я должна была спросить у тебя разрешения, но я просто не в силах что-то утаивать от Джимми.
— Тебе не за что… просить у меня… прощения, — проговорила Алиса.
Ей было стыдно смотреть в глаза Джеймсу Кумби: она не сомневалась, что Пенелопа объяснила своему жениху, за что, собственно, граф дал ее сестре такую огромную сумму. Как обидно, что у Пенелопы такой длинный язык! Она так надеялась, что об этом никто не узнает.
Заметив, что Алиса смутилась, граф пришел ей на выручку.
— Как в свое время сказала Пенелопа, это был дар богов. Так что благодарите их за то, что они, к величайшей досаде герцога, помогли вам найти друг друга.
— Конечно, это был дар богов! — воскликнула Пенелопа. — Они подарили мне Джимми!
— Я всегда буду благодарен им, моя радость за то, что они помогли нам соединиться.
— Я тоже, — ответила Пенелопа и бросила на Джеймса из-под ресниц любящий взгляд.
Судя по всему, счастливые влюбленные опять были готовы забыть обо всем на свете.
Чтобы этого не случилось, граф отодвинул стул и встал.
— Если вы двое еще собираетесь за покупками, я прикажу подать карету. Советую вам отправиться побыстрее, пока на Бонд-стрит еще не так многолюдно, а иначе тайна о вашей помолвке будет известна всему Лондону, прежде чем вы успеете поведать ее своим родственникам.
— Да-да, — согласился Джеймс и тоже поднялся. — Пойдем, любовь моя, мне не терпится купить тебе кольцо — символ того, что ты отныне моя навеки.
