Джейк зарыдал, почувствовав под рукой кожаную обивку любимого кресла. Слава Богу! Всего лишь сон. Ему снова снилась Виргиния. Ад. Уилдернес. «Неужели эти кошмары никогда не кончатся?»
Кошмары? Но эти картины всегда так реальны! И они так сильны, что часто преследуют его и днем. Память о них омрачает тепло утреннего солнца.
«Прочь! Оставьте меня в покое!» — приказал Джейк призракам, и они отступили. Но покоя он не почувствовал.
Откинув голову на спинку кресла и безвольно опустив руки, Джейк смотрел на камин и лениво размышлял, кто же развел огонь. Но кто бы это ни был, ему пришлось проникнуть в комнату тихо, как ночь.
В дверь еле слышно постучали, и, чуть скрипнув, она открылась.
— Джейк?
В дверях стояла Хелли, держа полный поднос. Джейк видел, как она закусила губу. Несмотря на полумрак комнаты и солидное расстояние, он прочитал на ее лице озабоченность.
Остановившись в дверях, Хелли ждала от Джейка какого-нибудь ободряющего знака, Но его не последовало. Тогда медленно, стараясь привыкнуть к полумраку, она подошла к Джейку посмотреть, уж не спит ли он.
Джейк прислушивался к шуршанию ее юбок и, когда оно смолкло, понял, что Хелли уже рядом.
— Все кончилось? — тихо спросил он, не отрывая глаз от камина.
— Да. Ушли последние гости.
— Хорошо.
— Все говорят, что похороны были чудесными. Джейк хохотнул и недоверчиво посмотрел на нее.
— Чудесными? Я как-то не заметил в смерти ничего чудесного.
— Они же друзья, Джейк, и не имели в виду ничего плохого.
Чувствуя себя весьма неуютно из-за его хмурого настроения, Хелли поспешила поставить поднос. Она этого ожидала.
— Друзья? Черт побери! Да я половину из них и не видел никогда, — с возмущением воскликнул Джейк. — Большинство — собиратели сплетен или просто любопытные. Полагаю, что людям ничего не нравится больше, чем падение сильных мира сего. — У рта пролегли иронические складки. — Другие в лучшем случае знакомые. И, конечно же, есть такие, кто пришли поесть на дармовщинку.
— Что и тебе не мешало бы сделать, — проговорила Хелли, указывая на поднос. Джейк даже не взглянул на него.
— Селина сказала, что это твое любимое блюдо. Посмотри, она даже испекла ревеневый пирог. — И, чтобы запахи разбудили его аппетит, Хелли сунула принесенное ему под нос.
Но Джейк только вздохнул и снова уставился на камин.
Хелли нахмурилась, рассматривая его. Боже! Как ужасно он выглядит! Глаза словно утонули в двух темных ямах, и их дымчатая зелень являлась единственным цветным пятном на белой равнине лица. И хотя, как всегда, его наряд был безупречен, траур только подчеркивал нездоровый вид Джейка. Временами его лихорадило, и всякий раз, как он шевелился в кресле, лицо искажал спазм боли.
Но больше всего Хелли беспокоила сквозящая в каждой его черте усталость. Она была не той, что возникает от недостатка сна или тяжелого рабочего дня. Нет. Это была усталость от ощущения глубокого поражения, которое возникает обычно у неудачников и тех, кого долго била и мучила жизнь.
С гримасой отвращения Хелли отставила почти пустой графин с виски как можно дальше и даже на этом расстоянии чувствовала исходящий от Джейка запах спиртного. Она видела, что Джейк много пил с прошлого вечера, но упрекнуть его не могла.
Всего через несколько часов после ранения Джейк настоял, чтобы его одели, и приветствовал бесконечную вереницу скорбящих визитеров. Он упорно отвергал ее просьбы отдохнуть и только морщился, когда она его туго перевязывала. К тому времени, когда пришел Хо, чтобы помочь ему одеться, Джейк так дрожал, что Хелли думала, он вот-вот упадет без сознания.
И все же при появлении каждого нового соболезнующего Джейк вежливо вставал. Как преданный муж, он оставался рядом с гробом Сирены и согласно кивал всякий раз, когда кто-то говорил, как хорошо она выглядит.
Когда исчез последний посетитель, Джейк удалился в библиотеку и не выходил оттуда до следующего утра.
Почти чудо, что ему удалось выдержать долгую похоронную церемонию и проделать утомительный путь на кладбище. Еще удивительнее было то, что он не слег с лихорадкой от переутомления.
Встав рядом с ним на колени в позе кающейся грешницы, Хелли пробормотала:
— Ты заболеешь, если не отдохнешь. Почему ты не позволишь Хо уложить тебя в постель.
— Со мной все в порядке.
— Полупьян — возможно, но не здоров, — огрызнулась Хелли, когда Джейк налил себе еще. — Посмотри на себя! Ты же так дрожишь, что, наверно, не смог бы выйти из дома, даже если бы здесь был пожар.
Джейк только хмыкнул и залпом осушил бокал.
— Джейк, я понимаю, как тяжело терять любимого человека. После смерти матери я узнала, каким облегчением является возможность выговорить свою боль. Ты можешь высказать все это мне.
Он холодно посмотрел на нее:
— Тогда поговорим о том, как от твоей болтовни у меня в ушах звенит. Или, может, лучше о ране? Мне кажется, что мне о бок вставили горячую кочергу. Да и ноги у меня тоже болят, раз уж на то пошло. Ну, мы говорили о моей боли. Ты счастлива?
— Ты же знаешь, что я имела в виду не это.
Хелли уселась на корточки. «Как с ним трудно!»
— Извини, что разочарую тебя. Но это единственная боль, которую я сейчас испытываю. Ты не этого ожидала? Ты жаждала душераздирающей исповеди убитого горем вдовца?
— Я думала…
Как он может сидеть с таким отсутствующим видом? Может быть, она ошиблась, и он вовсе не такой уж хороший человек? Не такая ли она дура, как ее мать, что влюбилась в красавца и наделила его всеми благородными чертами, которые вовсе не существовали в действительности? Эти невеселые мысли заставили сердце Хелли сжаться.
— Я понимаю, что в последнее время у вас не все было ладно, но, по твоему собственному признанию, ты ее любил когда-то. К тому же я видела, как ты о ней заботился, и поэтому считала, что в глубине души ты скорбишь о ней.
С быстротой молнии Джейк подскочил к Хелли и схватил ее за плечи. Со страшным ругательством из-за резкой боли в боку притянул девушку к себе.
— К черту все это, Хелли! Неужели ты думаешь, что я стал бы терпеть всю эту свору стервятников, если бы мне было на нее совсем наплевать?
Она молча покачала головой и отвернулась.
— Смотри на меня, черт подери! — Джейк схватил ее за подбородок и повернул к себе. — Ты думаешь, я холодный, бессердечный ублюдок? Ну что ж, возможно, ты и права. Но прежде чем осуждать меня, послушай. Единственное, что я мог сделать в честь памяти Сирены, это проводить ее в последний путь.
Джейк хмуро улыбнулся, когда Хелли притихла в его руках.
— И не думай, что я не скорблю, — гаркнул он. — Возможно, намного сильнее, чем тебе кажется. Понимаешь, леди Миссионерка, из-за ее всепоглощающей ненависти и последующего отчуждения Сирена уже много лет мертва для меня. Уступая ее чувствам, я не имел другого выбора, как примириться с потерей любимой. Я уже давно это сделал. Так что бесполезно ждать слез теперь — они давно уже выплаканы.
