— Необязательно. Никто не видит моей руки на вас, Виола. Все стоят перед нами.
Сделав несмелый вдох, она плавно обернулась, чтобы посмотреть на Яна, и жгучее вожделение, которое она прочла в его глазах, ошеломило ее. Герцог внезапно убрал руку, и Виола, отступив на шаг, полностью повернулась к нему лицом.
Ян посмотрел ей в глаза: в его чертах сквозила жестокость, губы были угрюмо поджаты, а кожа пылала таким же лихорадочным румянцем, как у нее.
Виоле не верилось, что Ян мог возбудиться, мимолетно прикоснувшись к ней через платье. Но, молча опустив глаза, она увидела, как вздулись его брюки, и ошеломленно приоткрыла рот.
— Я давно не был с женщиной, — пробормотал он низким, хриплым голосом. — Мое тело весьма отзывчиво.
Виола смотрела ему в глаза, не зная, что сказать. С самого первого дня, как Ян вернулся в ее жизнь, желание бежать не одолевало ее так сильно, как теперь. В то же время она чувствовала неистовое притяжение между ними, поднимавшее из глубин сознания образы его нагого тела, напоминавшее, как сильно она хотела его тогда — и как трудно будет сопротивляться ему теперь.
— Как вы можете хотеть меня физически и при этом ненавидеть меня до такой степени, чтобы унижать при всех? — прошептала она, охваченная ледяным смятением.
Герцог сунул руки в карманы вечернего сюртука.
— Не знаю.
Виола недоуменно покачала головой, замечая с упавшим сердцем, что Ян вовсе не отрицает желания опозорить ее.
Сделав глубокий вдох, он мрачно проговорил:
— Но я точно знаю, что подойдете только вы, и я намерен овладеть вами, невзирая на ваш статус, на ваши собственные желания и на ваше будущее. Невзирая ни на что.
Эта отвратительная ясность, помноженная на очевидное презрение, которое герцог выказывал ей во всем, что говорил и делал, окатила ее точно ведром ледяной воды.
— Вы мне отвратительны, лорд Чэтвин, — выдохнула она, переполняясь ненавистью. — И я в жизни так не сожалела ни о чьей заблудшей душе, как сожалею о вашей.
Не дожидаясь ответа, Виола отвернулась от герцога и зашагала прочь, дрожа всем телом и желая как можно скорее добраться до высоких, полных фужеров с его превосходным шампанским. Завтра к этому времени, клялась она себе, она навсегда исчезнет из его жизни, чего бы это ни стоило. Теперь не было ничего важнее, чем вырваться из его тисков, сохранив при себе своего сына и свою гордость.
Ничего.
* * *
Они собрались вокруг закрытого мольберта у камина, Ян по одну сторону, мистер Куикен по другую. За последние полчаса в их компанию, отдававшую должное угощениям и напиткам и ожидавшую показа великого эротического искусства, влилось еще несколько человек. Виола стояла чуть поодаль, между Фэйрборном и леди Фримонт. Оставив Чэтвина в гневе около часа назад, она наотрез отказывалась на него смотреть. Но его взгляд на лице она чувствовала так же остро, как и повисшее в воздухе всеобщее ожидание.
Виола с высоко поднятой головой слушала короткий монолог Чэтвина о том, как интересно ему покупать произведения высокого искусства во всех его формах, от скульптуры до живописи, и как он никогда прежде не приобретал эротических работ, но слышал о Викторе Бартлетте-Джеймсе и воспользовался случаем пополнить свою коллекцию. Наконец, он поднял руку и освободил раму от черного бархата.
По гостиной прокатился вздох изумления — потом восторженный шепот, вскоре разделившийся на многоголосое, профессиональное обсуждение рисунка во всех его деталях.
Виола попивала шампанское, кивая в ответ на замечания леди Фримонт и стараясь держаться как можно незаметнее. Наконец, мистер Куикен принялся изучать работу с придирчивостью специалиста, осматривая каждый дюйм и перешептываясь с Чэтвином. Не уделяя особого внимания тому, что происходит вокруг, Виола ждала удобного случая ускользнуть и поскорее уехать домой, как вдруг услышала, что ее назвали по имени.
Мистер Куикен резко обернулся и посмотрел на нее.
— Леди Чешир? — повторил он, насупив густые брови.
Все взгляды вдруг обратились к ней, и в гостиной наступила тишина.
У Виолы пересохло во рту.
— Прошу прощения?
Ян прочистил горло.
— Я вынужден был рассказать, у кого купил картину, сударыня, — очень спокойно проговорил он. — Мне очень жаль.
Виола понятия не имела, что происходит. Когда первый шок миновал, она подняла глаза на своего мстителя.
В глазах Яна читалась неумолимая расчетливость и холодное довольство. От этого взгляда Виолу затрясло от страха.
— Я… простите мое замешательство, но…
— Этот рисунок принадлежал вашему мужу, леди Чешир? — спросил Куикен озабоченным тоном.
У Виолы отвисла челюсть; кровь стала отливать от ее лица по мере того, как весь ужас вопроса доходил до сознания. Ян раскрыл ее тайну, по меньшей мере, частично, и возражать было бесполезно. Только не перед всеми, кто пришел к герцогу этим вечером.
С решимостью обреченного Виола ответила:
— Да, это правда. Мой покойный муж купил его много лет назад, и я совсем недавно обнаружила его, когда убирала на чердаке. Мой поверенный продал его лорду Чэтвину от моего имени.
В этой ситуации ничего лучшего Виоле не оставалось. По крайней мере, ее объяснение прозвучало правдоподобно. Со сплетнями, которые поползут после ее признания, она как-нибудь справится.
Стэнфорд Куикен потер скулы пухлыми пальцами и еще больше нахмурился.
— Мне очень жаль, сударыня.
— Жаль?
Куикен покраснел, замялся и, бросив на Яна быстрый взгляд, снова посмотрел на Виолу.
— Знаю, это довольно… Я понимаю, какое это для вас потрясение.
В комнате повисло напряженное молчание. Виола огляделась по сторонам, и зародыш страха, который вселил в нее своим расчетливым взглядом Чэтвин, превратился в тревогу.
— Я не понимаю, — прошептала она.
— Моя дорогая, — сказал мистер Куикен, — боюсь, что вас обманули. Я хорошо знаю Виктора Бартлетта-Джеймса и его стиль. Он не создавал этого рисунка. Это подделка.
Рассудок Виолы упрямо не желал воспринимать смысла его слов; ей пришлось сделать над собой нечеловеческое усилие, чтобы не расхохотаться от абсурдности сказанного.
— Это невозможно, — выдохнула она, вглядываясь в гостей в поисках поддержки. Но в ответ получала лишь смущенные и сочувственные взгляды.
Пропустив ее возражение мимо ушей, Куикен потер тыльную сторону шеи.
— Уверен, что в сложившейся ситуации вы пожелаете возместить лорду Чэтвину урон, нанесенный этой… э-э… ошибкой.
И тут Виола поняла — его ложь, его притворство и общественный позор, которому он с самого начала задумал ее предать.