Tea покачала головой, направляясь через холл в Большой зал. Зачем она предложила этой женщине свою помощь, хотя была уверена, что вызовет только ее возмущение? Tea все больше втягивалась в жизнь и заботы здешних обитателей, и она ничего не могла с этим поделать.
Но она не видела большого вреда в том, что попыталась предложить этим женщинам то, чем владела сама. Они обе сильные и заслужили нечто лучшее, чем ту долю, которая им досталась. Она не успеет научить их ничему, кроме самых основ, прежде чем покинет замок, но, может быть, и этого будет достаточно. Она почти все постигла самостоятельно, а не из опыта других. Возможно, так же будет с Ташей и Жасмин.
Вряд ли Таша позволит себя учить. Кажется, она настроена против всего света, кроме своей матери.
И Абдула.
Ну, что ж, Tea нечего беспокоиться о них сегодня. Она должна хоть немного поесть, смыть с себя грязь и лечь спать.
— Будет ли Вэр так же крепко спать сегодня?
Она отогнала от себя эту непрошеную мысль. Она и так слишком много времени сегодня думала о нем, беспокоясь, все ли с ним в порядке. Да, надо признать, что он как-то незаметно проник в ее жизнь. Нет, не то, «проник» — это не про него. Вэр мог лишь вломиться, подобно катящемуся с горы огромному камню, сметающему все на своем пути.
Или вроде тех валунов на холмах — валунов, что скрыли опасность, о которой Вэр отказался говорить.
Пусть скрывает свою тайну. Каждое откровение все теснее привязывает ее к нему, а она не хочет быть к нему ближе, чем это необходимо для выполнения обещания, данного Кадару. Вэр вызывает в ней слишком много эмоций, непонятных, тревожащих. Быть может, свое обещание она выполнит, если поможет Вэру заняться торговлей и производством шелка?
Нет, подумала она с сожалением, Кадар просил ее коротать с ним время. И как, интересно, он это себе представлял? В ней росло раздражение. Ей что, помогать ему обучать войско или разделять его общество, когда он пьянствует до умопомрачения?
На следующее утро она увидела Вэра в Большом зале. Он сидел за столом. Перед ним лежала раскрытая огромная книга для записей, в руке он держал перо.
— Я пришла сыграть с вами партию в шахматы, — воинственным тоном заявила она.
Вэр нахмурился.
— Я не хочу.
— Мне тоже не очень-то интересно; — сказала она сердито. — Я нахожу это занятие глупым — один пытается подставить ножку другому. Но Кадар уверил меня, что вам нравятся шахматы, поэтому я и пришла.
— Это очень умная игра. — Он помолчал и добавил: — Но она для мужчин-воинов, не для женщин. Они не имеют склонности к стратегии. Кадару не стоило обучать вас.
— Ах вот как? — В ее голосе прозвучала зловещая вкрадчивость. — Не стоит думать, что я не могу в нее играть только потому, что я назвала ее глупой.
— У меня нет времени проверить это. — Он вновь уткнулся в записи. Уходите. Я должен подсчитать эти цифры, а от работы с числами у меня всегда портится настроение.
— В Дандрагоне нет управляющего?
— Большинство французов охотно пользуются моей временной защитой от сарацинов, — заметил он саркастически, — но они опасаются тамплиеров. Ну разве не странно?
— А что деревенские?
— Больше времени уйдет на их обучение. — Он окунул перо в чернильницу. — А я просто ненавижу… — Он оборвал себя и медленно поднял голову. — Вообще-то, обычно это делал Кадар для меня.
— В самом деле? — осторожно отозвалась она.
— Но его сейчас нет.
Она уже знала, что за этим последует.
— Я тоже ненавижу подсчеты.
— Но Кадар сказал, что вы научились этому в доме Николаса. — Он помолчал. — Мне кажется, было бы вполне логично, если бы сейчас вы выполнили для него эту работу.
— Для него?
— Но ведь именно он просил вас об услуге?
— Я сыграю с вами в шахматы, но не стану делать эти подсчеты.
Он откинулся на спинку кресла.
— Возможно, вы считаете для вас это сложным? Верно, женские мозги не приспособлены…
— Я не так глупа и на эту удочку не попадусь. Я не собираюсь выполнять за вас вашу работу.
Он вздохнул.
— Но попытаться-то стоило. Тогда уходите и оставьте меня заниматься подсчетами.
Она было пошла, но, сделав несколько шагов, остановилась. Как она может составить ему компанию, если не будет рядом с ним?
— Давайте, я посмотрю, — сказала она с явной неохотой.
Он немедленно положил перед ней книгу записей.
Она взглянула на страницу, перевернула ее.
— Боже милостивый! Какие каракули! Я даже не смогу прочитать их.
— Я только что начал работать. У Кадара плохой почерк.
Она просмотрела предыдущие страницы.
— У Кадара также плохо и с подсчетами. — Она взглянула на него. — Держу пари, у вас почерк не лучше.
Он невинно посмотрел на нее.
— Но как вы сможете в этом убедиться, не занявшись подсчетами? — Он поднялся. — Ну, я пойду, мне надо поговорить с Абдулом.
Словно мальчишка, который стремится удрать с занятий и поиграть с приятелем. И при этом — оставить ее наедине с этим цифровым кошмаром.
— Думаю, вы никуда не пойдете. — Она обошла стол и села в его кресло, указывая ему на другое в нескольких шагах от себя. — Сядьте там.
— У меня есть дела.
— Вы будете сидеть здесь и разбирать для меня эту жуткую мазню, которую я не в состоянии прочесть. Я попытаюсь выправить расчеты, но вы составите мне компанию. — Она ласково улыбнулась: — Как я обещала Кадару.
Он нахмурился.
— Я должен сидеть здесь и ничего не делать?
— Или самому производить расчеты.
Он снова неохотно сел.
— Мне не нравится болтаться без дела.
— Каждый должен делать то, что должен. Подумайте о чем-нибудь. Я всегда так коротала время, когда была ребенком и мне приходилось с утра до ночи просиживать над пяльцами. — Она открыла первую страницу и сердито нахмурилась. Похоже, что это занятие продлится до приезда Кадара.
— И о чем вы тогда думали?
Она с недоумением посмотрела на него, не сразу вспомнив, о чем она только что говорила.
— О многом. Временами я представляла себе рисунок, который однажды создам. Совсем маленькой я мечтала пойти на базар. Моя мама часто рассказывала о нем. Это звучало как волшебная сказка о месте, где всюду яркие глиняные блюда, чудесные ювелирные украшения, необыкновенные сладости.
— А еще воры, шлюхи и вонь протухшей рыбы…
— Ну и пусть. — Она взяла перо со стола. — Это, наверное, захватывающее зрелище. Я скоро и сама это все увижу. Наверное, сразу, как приеду в Дамаск. Хотя я буду очень занята первое время.
— Вы бы скоро разочаровались. Там не на что смотреть.
В его низком тоне прозвучала еле уловимая сердитая нотка, и она подняла на него глаза. Его лицо было непроницаемым. Возможно, она ошиблась.
