– Господь мне судья! – взревел король. – Если то, что ты говоришь о деньгах, правда, то мы отдали этому босоногому овечьему вору из Лох-Этива достаточно, чтобы он мог основать собственное королевство! Иисусе! Если тамплиер и вправду заплатил ему такую огромную сумму, то он стал богаче меня самого!
– Де ля Герш не дал ему столько шотландского золота, – успокоил короля наместник. – Насколько нам известно, Санаху частично было заплачено золотом тамплиеров.
– Золотом тамплиеров? – Король снова опустился на стул. – Господи! Чего они хотят от нее?
Ведь храмовники никогда не расстаются со своими деньгами просто так, они ссужают их под высокие проценты!
Фитц Гэмлин пожал плечами:
– Вообще-то, государь, мы ничего не знаем о тамплиерах, даже о тех, что имеют свое отделение в Эдинбурге. За исключением того, что они сами соизволят довести до нашего сведения.
Бросив осторожный взгляд на короля, фитц Гэмлин отпустил монахов-бенедиктинцев: лучше избавиться от посторонних ушей, потому что он сообщил королю еще не все скверные новости. У верховного, судьи и наместника было достаточно ясное представление о том, где можно найти девушку.
– Клянусь кишками святого Давида, – говорил король, – тамплиеров так же трудно выкурить из Шотландии, как блох из постели. И будь я проклят, если благочестивые рыцари не также назойливы, как блохи. Я помню день, когда их эмиссары впервые появились на нашей земле и сказали, что пришли просить разрешения основать здесь отделение своего ордена, чтобы оказывать помощь путникам и паломникам, хотя, как известно, в наших холодных и отдаленных краях немного странников и пилигримов. А потом из своей прекрасной церкви и монастыря они стали распространять письма и воззвания, полученные из Нюренберга и Рима, в которых говорилось, что святой отец дал разрешение рыцарям Святого Храма проверять финансовые дела разных шотландских церквей и в особенности нескольких епископов. И теперь известно, что на нашей земле есть два или три отделения ордена, и эти псалмопевцы и меченосцы, рыцари Храма, уже патрулируют улицы благотворительствуют бедным, собирают милостыню от имени короля – пока не внедрятся в самую плоть королевства, не вопьются в нее, как заноза, почти невидимая и почти не поддающаяся извлечению, черт побери!
Фитц Гэмлин не мог не согласиться с этим. Сначала Уильям Лев Шотландский рассчитывал поселить в Шотландии несколько нормандских семей, но за ними в страну потянулись тамплиеры, на что король вовсе не рассчитывал.
Наместник и верховный судья частенько задумывался, а не предложили ли уже тамплиеры свои услуги по части финансов королевскому казначею и не согласился ли на это король Уильям. Фитц Гэмлин был уверен, что если это еще не произошло, то со временем произойдет обязательно, ведь Шотландия – бедная страна.
– Возможно, – предположил он, – тамплиеры желают подержать у себя девушку несколько дней, чтобы выяснить, обладает ли она таким удивительным даром, какой ей приписывают. Они, как известно, отличаются неуемным интересом ко всякого рода чудесам. И, возможно, захотят…э-э… допросить ее.
Уильям Лев казался не особенно довольным услышанным.
– А кто даст им на это право? Я – король этой страны. Неужели тамплиеры посмеют забрать ее у меня под носом? Да еще после того, как я послал за ней одного из них – де ля Герша? Он отправился выкупить ее на праздник Святого Андрея, а теперь уже приближается предрождественский пост. Где она, черт возьми?
Фитц Гэмлин был точно уверен, что она где-то здесь, в Эдинбурге. Наместник и сам был недоволен тем, что девушка не появилась при дворе Уильяма в назначенное время. Они заплатили де ля Гершу за то, чтобы тот отправился в клан Санах Дху и выкупил ее. А теперь по городу гуляла сплетня, будто бы тамплиер вернулся и привез девушку, но да ля Герш подчинился командору здешнего отделения ордена, а не королю Шотландии.
Пробормотав несколько слов о том, что тотчас же займется этим делом, фитц Гэмлин откланялся и ушел. Снаружи каменная лестница была запружена вождями кланов, ожидавшими аудиенции у своего монарха. Проталкиваясь сквозь них, наместник не мог мысленно не отметить, что, хотя до святок еще далеко, Уильям созвал своих вождей, готовясь к войне, которую ему не терпелось начать весной. Он надеялся отвоевать часть своей приграничной территории.
Это была та самая война, напомнил себе фитц Гзмлин, ради которой Уильям Лев так хотел заполучить эту девицу. По его разумению, это означало, что ей придется привести в действие свои таланты ясновидящей здесь, в замке на скале, и стать путеводительницей короля Уильяма в военной стратегии.
Фитц Гэмлин поспешил во двор замка, где толпилось еще больше вооруженных до зубов вождей разных кланов. Торопясь уйти, фитц Гэмлин признался себе, что не знает, чем заняться в первую очередь. Впрочем, раз король так настойчиво желал заполучить девушку, он не смел медлить с ее розысками.
«А что, если ее держат здесь, в городе, в замке тамплиеров?» – размышлял раздраженный верховный судья и наместник, пока конюх подводил ему коня. При той всем известной страсти тамплиеров ко всему экзотическому и таинственному, породившей, к несчастью, столько слухов о пребывании их в Святой Земле, храмовники вполне могли подвергнуть девушку пытке, конечно, в «пределах разумного», как они это называют. А господь свидетель, что Уильям Лев Шотландский не потерпит этого. Что же касается проверки возможностей девушки с помощью пытки или без оной, то король настаивает на том, чтобы заняться этим самому!
Наместник вскочил в седло и, пришпорив лошадь, галопом поскакал к воротам замка, направляясь в город.
Когда зазвучал колокол, призывающий к вечерней службе, слуги тамплиеров и несколько рыцарей, которым было назначено выполнять зимние полевые работы, поставили на место мотыги и грабли и гуськом направились на молитву.
Идэйн могла их видеть из своего окна, забранного тонкой решеткой, красивой на вид, но столь же крепко удерживавшей узницу в заточении, как и железные затворы. Когда начинал звонить колокол, это было сигналом к окончанию работ в поле. Прижавшись лицом к решётке, девушка смотрела, как тамплиеры поднимались на холм.
После службы рыцари снова соберутся в зале, чтобы допрашивать ее. Это дознание тянулось уже много дней. Похоже было, что длиться оно будет вечно. Никто не знает, что она здесь, напомнили Идэйн ее тюремщики. Господи! Наверное, никто даже и не подозревает, что она в Эдинбурге! Идэйн никак не предполагала, что все так обернется.
Она не могла заставить себя перестать думать о Магнусе и о том, где он может быть сейчас. Думал ли он о ней хоть немного, если не считать его намерения увезти ее в Англию, потому что она была его свидетельницей – его собственные слова, – и он хотел представить ее своему сеньору, чтобы девушка объяснила тому обстоятельства потери обоих графских кораблей, груженных собранной податью, и гибели их команды.
