Она не могла заставить себя перестать думать о Магнусе и о том, где он может быть сейчас. Думал ли он о ней хоть немного, если не считать его намерения увезти ее в Англию, потому что она была его свидетельницей – его собственные слова, – и он хотел представить ее своему сеньору, чтобы девушка объяснила тому обстоятельства потери обоих графских кораблей, груженных собранной податью, и гибели их команды.
Ясно, что Магнус не питал к ней никаких чувств, говорила себе Идэйн. Ничего, кроме похоти, которую обычно испытывает к девице молодой рыцарь. Старая история! И монахини не один раз предупреждали об этом всех молодых девушек-сирот. А она, кого можно было бы в последнюю очередь заподозрить в том, что она может пасть жертвой его красоты, его легковесной, но настойчивой страсти, она, как последняя дура стала для него легкой добычей.
Теперь Идэйн часто не спала по ночам, терзаясь мыслями о том, какую ужасную ошибку совершила и как глупо доверилась ему. К тому же ее мучили подозрения, что она навсегда останется узницей тамплиеров и будет жить в этих голых аскетичных казармах, пока не состарится. А они долгие годы будут ее допрашивать, и конца и края этому не будет.
И какие вопросы они ей задавали!
Оказалось, что рыцари-тамплиеры, все, как один, коротко подстриженные и одетые в одинаковые белые плащи с красными крестами, были помешаны на магии, ясновидящих, особенно на тех, которые частенько встречались среди кельтов. Из их вопросов стало совершенно ясно, что они хотят, чтобы Идэйн совершила для них то же, что делали маги на Востоке, в Святой Земле, и были очень разочарованы, когда она этого не сумела. Им казалось, особенно их командору, что если они будут продолжать уговаривать и увещевать ее, то она в конце концов сдастся.
«Можешь ли ты парить над землей?» – спросили они однажды. Этот вопрос очень удивил Идэйн. Зачем кому-то, будь он даже магом, делать это?
Второй в здешней иерархии тамплиеров – приор – захотел узнать: «Понимаешь ли ты язык птиц и зверей?» Идэйн долго думала, как ответить на вопрос, должна была признать, что может ответить только отрицательно. Вероятно, она не понимала вопрос в том смысле, в каком понимали его тамплиеры.
А теперь, стоя у окна, Идэйн пребывала в глубоком унынии. Ее терзало дурное предчувствие.
Командор сказал ей: «Покажи нам свою силу по своей воле и ничего не бойся». Но в глубине его глаз таился опасный огонь, и она поняла это как намек на то, что, когда их терпение истощится, они могут прибегнуть к более впечатляющим и весьма неприятным для нее средствам убеждения.
Девушка отвернулась от окна.
Сначала ей казалось, что у нее нет причин чего-либо бояться. Тамплиеры не пытались ни соблазнить, ни унизить и предать ее, как Магнус. После долгого пути из Лох-Этива в обществе Асгарда де ля Герша приятно было оказаться наконец в чистом и безопасном месте. Сначала ей, правда, показалось странным, что здесь собралось такое множество вооруженных рыцарей, как странным был установленный порядок их монашеской жизни, но звук монотонного пения тамплиеров в часы молитв казался мирным и серебристой нитью пронизывал долгие дневные часы. Жизнь здесь была простой, благочестивой и даже не лишена некоторых удобств и очень похожа на жизнь в ее монастыре. А после тяжких лишений, испытанных ею во время кораблекрушения, после ее пребывания в шотландских горах, приятно было сознавать, что поля и сады, окружавшие обитель тамплиеров, дают овощи, зерно, молоко и мясо для их довольно обильных трапез. И как замечательно было приниматься за еду, которую приносили ей слуги. Идэйн было сказано, что ее поместили здесь для того, чтобы она отдохнула и восстановила силы после поездки из башни Константина, хотя и не сообщили определенно, что за этим последует.
В первый же вечер для нее приготовили ванну – воду налили в железное корыто и оставили ее одну в огромной каменной комнате, предоставив возможность основательно вымыться желтым щелочным мылом. Ей дали также опрятную белую шерстяную одежду, похожую на монашеское одеяние, и полотняное белье. Дали ей и войлочные крестьянские башмаки, которые, правда, были ей немного великоваты, но довольно удобные. Вдобавок ей вручили кусок коричневого полотна, чтобы покрыть волосы. И только когда Идэйн находилась в зале собраний, ей разрешали снимать этот платок. Кто-то из тамплиеров, кажется командор, сказал, что ясновидящие славятся красотой своих волос, вот почему ее просят всякий раз прикрывать их. Для нее приносили медную табуретку на высоких ножках, которую тамплиеры именовали треножником. Ей было сказано, что на такой: табуретке сидят ясновидящие, и с тех пор каждый раз, когда ей задавали вопросы, ее усаживали на этот треножник.
Сначала Идэйн надеялась убедить храмовников, что не обладает никакой чудесной силой и что то, что о ней говорят, не что иное, как обман зрения или слуха. Или что люди просто ничего не поняли. В прошлом такое срабатывало.
В рядах тамплиеров Идэйн замечала Асгарда де ля Герша, и ей казалось, что в его синих глазах иногда мелькало сочувствие.
Но в ней росло беспокойство по поводу собраний тамплиеров и их нескончаемых вопросов. Идэйн почувствовала необходимость защитить себя. И, как уже бывало в прошлом, решила, что ее единственная надежда на спасение заключалась в том, чтобы все отрицать. Однако она чувствовала, что в этой толпе тамплиеров было несколько человек, готовых терпеливо ждать, пока не удастся выжать из нее правду.
Прижав кулачок к губам, Идэйн беспокойно зашагала по комнате.
Господи Иисусе! В чем же заключалась правда? И как она могла бы объяснить им свое таинственное Предвидение, никогда не покидавшее ее? Идэйн и сама не знала, что это такое. Даже когда Предвидение явственно проявлялось!
Идэйн повернулась к двери на звук поворачиваемого в замке ключа и с облегчением вздохнула, увидев Асгарда де ля Герша, приходившего каждый вечер, чтобы отвести ее на собрание.
Она тотчас увидела, что он чем-то встревожен. Выглядел Асгард, как все его братья-тамплиеры, – в мягких кожаных сапогах и длинной одежде, прикрытой белым плащом с большим красным крестом. Чтобы защитить себя от холода и сырости, проникавших сквозь каменные стены, он носил облегающий голову кожаный капюшон с завязками под подбородком. Прекрасное лицо де ля Герша было безмятежным, но Идэйн уже достаточно хорошо его знала, чтобы заметить, что на лбу у него пролегли морщины, а это означало, что что-то идет не так, как должно.
Идэйн не смогла сдержаться и испуганно отпрянула, когда он внезапно упал перед ней на одно колено, взял ее руку и поднес к губам. Преисполнившись тревоги, Идэйн попыталась вырвать руку, но тамплиер держал ее крепко.
