Он перевёл дыхание, напустив на себя спокойный вид.
– Думаешь, я не искал Чейза сам? Думаешь, я не знаю, насколько хорошо его разоблачение повлияет на продажи газет? Хотя я и польщён твоим доверием, но уверяю, даже у меня нет возможности получить доступ к Чейзу.
– Но у шлюхи он есть.
Это слово задело за живое, и только присутствие всего высшего света удержало Уэста от того, чтобы заехать кулаком по самодовольному лицу графа.
– Понятия не имею, о ком ты.
– Ты бываешь очень утомительным, – вздохнул граф, изображая интерес к танцующим парам. – Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду. Женщину Чейза. Теперь, по-видимому, им брошенную. И доставшуюся тебе.
Уэст напрягся от того, как Тремли отозвался о ней, будто она была никому не нужной дешёвкой, которую швыряли туда-сюда, как безделушку.
Ради всего святого, она же дочь герцога.
Но Тремли не знал об этом. Как и не знал весь остальной Лондон.
– Нет смысла это отрицать, – проговорил граф. – Половина высшего света видела, как ты несколько дней назад затащил её в укромный уголок в казино. Я слышал три разные истории, в которых говорится, что Ламонт наткнулся на тебя под её юбками. Или это она была у тебя в штанах?
Ему хотелось зарычать от гнева. Если бы кто-то другой осмелился заговорить с ним в такой манере, Уэст бы его уничтожил. Заставил страдать целую неделю от побоев. И всю оставшуюся жизнь от его публикаций.
Но Тремли был в безопасности, потому что Уэст помнил, как в прошлом тот воспользовался его гневом. И как выиграл.
И поэтому вместо того, чтобы избить графа до полусмерти, Уэст сказал:
– Не стоит так отзываться о леди.
– Ого, она теперь леди? Шлюха, – он сделал ударение на грубом выражении, – должно быть, обладает впечатляющими навыками в постели, раз ты так высоко о ней отзываешься. – Тремли оглянулся на Уэста. – Мне всё равно, что ты с ней делаешь. Но она прежде всего шлюха Чейза. И ты узнаешь для меня его личность.
Однажды он уничтожит этого человека и поистине испытает блаженство.
Граф словно прочитал его мысли.
– Ты ведь ненавидишь это всё? – спросил он, внимательно глядя на Уэста. – Ты ненавидишь меня за то, что я имею над тобой такую власть. Что одним пальцем могу тебя погубить. Что ты мне обязан. Пожизненно.
Не то слово. Уэст испытывал к Тремли чувства намного сильнее ненависти.
– Пожизненно - слишком долгий срок.
– В самом деле, ты сам убедишься в истинности этого утверждения, если тебя когда-нибудь разоблачат. Мне говорили, что пожизненный срок в тюрьме тянется неимоверно долго.
– А если я не смогу установить его личность?
Тремли отвернулся, и Уэст проследил за его взглядом, который прошёлся по представителям высшего света, отыскав жену в толпе танцующих. Уэст заметил, что вокруг глаза дамы проступало пожелтевшее пятно. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, куда на самом деле смотрит Тремли. Партнёр графини развернул её, и позади них показалась пара. Женщина.
Синтия.
– Она красивая девушка.
Кровь Уэста застыла в жилах.
– Ты не смеешь вмешивать её в наши дела. Таков был уговор.
– Был. И до сих пор остаётся. В конце концов, бедняжка не знает правды о своём идеальном брате, ведь так? Что ты сделал? Что ты забрал?
Угроза была блестяще продумана. Уэст не решился посмотреть на графа. В противном случае он не мог ручаться, что не нападёт на мерзавца. Поэтому он внимал его словам.
– Было бы жаль, если бы ей рассказали правду. Что она тогда о тебе подумает? О своём безупречном брате?
Идеальная угроза. Ни в коем случае не пустая. Тремли покушался не на будущее Уэста. И этой угрозы было вполне достаточно, чтобы держать его под каблуком у графа, которому даже не требовалось прибегать к своему основному шантажу.
Он не угрожал раскрыть секреты Уэста.
Он угрожал рассказать тайны Синтии.
– Не получится спасти всех женщин в мире, Джейми.
Уэст закипел от злости.
– Когда-нибудь я тебя уничтожу. Я сделаю это не только ради себя, но ради всех, кого ты посмел обидеть, – мрачно пообещал он.
Тремли ухмыльнулся.
– Настоящий герой. Сражаешься с ветряными мельницами. Но ты остаёшься тем мальчиком, которому меня не победить. – Он специально произнёс эти слова, чтобы заставить Дункана почувствовать себя беспомощным. – Мне всё равно, сколько у тебя денег или влияния, Джейми, я под защитой короля. Ты на свободе только благодаря моей благосклонности.
Дункан вновь превратился в разъярённого и жаждущего драки ребёнка. Который отчаянно желал победить. Который так отчаянно нуждался в другой жизни, что был готов её украсть.
Уэст ничего не ответил.
– Так я и думал, – сказал Тремли и ушёл.
Уэст наблюдал, как он подошёл к молодой девушке, дочери герцога, только что вышедшей в свет, и пригласил её на танец. Она улыбнулась и приняла предложение, присев в глубоком реверансе, зная, что танец с графом Тремли, советником короля Вильгельма, только вознесёт её в глазах общества.
Ирония заключалась в том, что аристократы не замечали среди себе подобных отбросов, только их титул.
Ему нужно было выяснить, что Чейзу известно о Тремли.
Немедленно.
Она слишком много выпила.
Что не входило в её планы. Всё произошло достаточно неожиданно. В самом деле, она могла пить виски с представителями сливок общества. И спокойно пила виски с представителями сливок общества.
Но сегодня она выпила слишком много шампанского. А шампанское, как хорошо всем известно со времён Марии-Антуанетты, благоухает, как духи, но, когда его выпьешь, превращается в нечто совсем иное.
"Или Мария-Антуанетта не имеет отношения к шампанскому", – задумалась Джорджиана.
Это не важно. А важно то, что после чрезмерно выпитого шампанского ей придётся танцевать. А позже её ждёт ещё одно приключение.
Долгожданное приключение. С Дунканом Уэстом.
Приключение, о котором она сама попросила.
И Джорджиана боялась сделать что-нибудь неправильно.
Но все эти мысли подождут. Сейчас нужно сосредоточиться на танце.
Слава богу, что виконт Лэнгли - превосходный танцор.
Сей факт не вызывал удивления, виконт имел прекрасное воспитание, он был обаятельным, весёлым и всегда охотно поддерживал разговор. Но Джорджиана недоумевала, как у Лэнгли получалось кружить её по бальному залу ни разу не оступившись, учитывая, что в своём нынешнем состоянии она не могла считаться идеальной партнёршей.
Джорджиана не могла припомнить другого столь атлетичного партнёра.
Раньше она всегда с радостью с ним вальсировала, но сегодня этому мешало шампанское, которое Джорджиана никогда бы не стала пить в таких количествах, если бы не была так чертовски сосредоточена на другом мужчине, который не танцевал. И действительно, Дункан Уэст не покидал своего места в конце бального зала с тех пор, как час назад прибыл в Бофетерингстон-Хаус, что затрудняло наблюдать за ним, не будучи пойманной.
Тем не менее она встретилась с ним взглядом. В животе защемило от нахлынувшего волнения.
Вот и наступил завтрашний вечер.
"Контролировать отношения буду я".
Вспомнив его многозначительные слова, сказанные накануне, Джорджиана покраснела. И с трудом отвела взгляд.
Господи. Возможно, сделав такое дерзкое, наглое предложение, она совершила ужасную ошибку. Но деваться некуда.
Никогда ещё она так сильно не желала и не боялась чего-то одновременно.
– Что вас так заинтересовало в Дункане Уэсте?
И все чувства, судя по всему, были написаны у неё на лице.
Она перевела взгляд на лорда Лэнгли, изобразив удивление.
– Милорд?
Лэнгли приветливо улыбнулся.
– Я не лишён наблюдательности.
Она покачала головой.
– Не понимаю, о чём вы.
Он приподнял брови.
– Своими протестами вы только усугубляете ситуацию. – Они сделали очередной поворот в танце, что позволило ей собраться с мыслями. Он не стал дожидаться, пока она подберёт нужные слова, и продолжил: – Полагаю, всё дело в благодарности?
