— Пусть Радмила подожжет! — красавец Юрий протянул ей горящую ветку.
— Пусть Ульяна! — толкнула она к боярину хорошенькую селянку. Та взяла горящую ветку, и яркое пламя озарило все вокруг.
Тут уж и началось гулянье. Шум да гам, рожки да бубны, трещотки, девушки запели песни.
Праздник удался на славу, — ходили ряженые, устраивали игру в ручеек, парни бои на потеху показывали. Повеселевший Ульрих принял активное участие в поединках. Это уже он умеет, с десяти лет военное дело изучает. Равного ему по силе и ловкости среди сельских парней, конечно, не нашлось.
Девушки наблюдали, как бьются их суженые. И Радмила также исподволь посматривала, как ловко сражается тевтонец. Молодой боярин заметил, что Радмила отправилась купаться с белобрысым «эстонцем». Бешенство скрутило ему душу:
— Что, чужак, вольно тебе мальчишек молоденьких побарывать? А с мужчиной справишься? ― засучив рукава, он принял боевую стойку. Радмила придержала Ульриха за рукав, он мягко оторвал ее руку.
— Не вмешивайся в мужской спор, женщина, — резким рывком он стащил рубаху, — не хочу испортить твой подарок.
Ульрих всматривался в черные глаза русича, тщетно пытаясь найти там хоть искорку страха. Либо хоть мгновенное сомнение, неуверенность в своих силах. Это бы придало еще больше энергии Ульриху. Но жесткие глаза Юрия пылали ненавистью, и еще какая-то насмешка чувствовалась в них. Как будто смеялся русич над ним. Знал заранее, что побьет нещадно чужестранца.
— Кураж, — вспомнил русское слово Ульрих и подумал. — Вот она, причина наших неудач. Мы идем неумолимой железной стеной, как боевая машина! А эти смельчаки смеются, им весело в бою, они бьются играясь…
Мужчины в боевой стойке передвигались, как бы очерчивая круг. Никто не решался первым броситься и нанести удар — не было очевидного превосходства ни у кого. Вдруг Юрий чуть споткнулся, и Ульрих, уловив момент, бросился в атаку. Мощный удар пудового кулака был направлен прямо в лицо Юрию.
— Прямо в «хлебалово»! — с восторгом закричали из толпы.
Но косым тычком сбоку левой рукой Юрий сбил направление удара чужака, и тот всей своей массой полетел мимо русича в сторону. Правой же рукой Юрий с сильным замахом хотел нанести сильнейший удар прямо сверху по затылку. Он, несомненно, лишил бы сознания «эстонца», но промахнулся и гулко ударил по спине между лопаток. Ульрих под дружный хохот полетел лицом вниз. Но вовремя подставил руки и выпрямился. Нагнавший его Юрий замахнулся сзади, но его остановила поднятая вверх рука старейшины.
— Не трошь сзади!
Юрий усмехнулся и отступил. Оскорбительный удар по спине вывел Ульриха из себя. С удвоенной силой он бросился на русича, неистовая злоба помутила сознание. Не помнил, как и удары наносил. Опомнился только, когда его схватили парни за руки — Юрий лежал под ним и закрывал лицо руками.
— Не бей лежачего! — старейшина с негодованием взглянул в лицо Ульриха. Было видно, что он недоволен развитием боя. Праздник превращался в зверское побоище.
Опять бойцы топтались друг против друга.
— Теперь ты мой! — думал Ульрих, крепче сжимая кулаки.
Но в этот момент Юрий выпрыгнул вперед, резко присел низко-низко, как танцуют русские, и мгновенно ударил ненавистного соперника снизу ударом в челюсть. При этом удар был такой силы и такой неожиданный, что Ульрих почти оторвался от земли и полетел в пыль. Но в следующее мгновение остервеневший Ульрих вскочил на ноги и, как тигр, бросился на молодого боярина. От неожиданности бойцы почти ударились разъяренными вспотевшими лицами и схватились бороться.
— Не чапать кулаками! — вскричала толпа. И сражающихся растащили.
Они уже хрипели от ненависти друг к другу. Соленый пот заливал раскрасневшиеся лица. Еще мгновенье — и каждый был готов зубами вцепиться в горло противника.
— Кончай потеху! — поднял обе руки старейшина. — Не дам в праздник крошить друг друга. Купала обидится крови. Чего не поделили? Девицу? Ей решать, а не вам, бугаищам. Силушку свою на ворога оберните, а не калечьте своего. Баста кулакам!
Когда костер прогорел да сел, начался выбор суженых. Девушка хлопала парня по плечу и убегала, а тот бежал ее догонять. Поймав, вел ее к костру, через который они прыгали, держась за куклу на палке. Если при прыжке руки не разойдутся, то пара составилась. А разойдутся, то каждый искал себе другую пару. Радмила хлопнула Ульриха по широкому плечу и, взвизгнув, бросилась в лес. Возбужденный мужчина бросился за ней. Теперь и праздник ему нравился, и кровь бурлила у него в жилах. Как будто вернулась его юность, и не было этих шести прожитых жестоких лет и в помине, все отошло напрочь. Что-то дикое запылало в душе. Может, память прошлых жизней всплыла в душе, когда он, распаленный дикарь, гнался по сумрачному лесу за полуобнаженной девушкой.
Радмила бежала изо всех сил, при одной только мысли, что он сделает с ней, если поймает, ее лицо пылало жарким румянцем. Тело помнило о тех сладких прикосновениях его рук и шептало ей:
— Ах, остановись, так хочется ощутить его жаркие ласки! — дальше девушка боялась думать, что он с ней будет делать, если поймает. Все кончилось довольно быстро. Через пару минут бега он догнал ее, притянул к своему мускулистому телу и стал покрывать неистовыми поцелуями. Страсть скрутила его, мелкие судороги пробегали по его могучему телу.
— Ах, девушка, какая ты жестокая! Ты меня сведешь с ума! — он взял себя в руки, поднял свою извивающуюся добычу и легко понес к костру.
Когда все пары составились, старейшина спросил:
— Все ли простили обиды? — и сурово посмотрел на молодого соперника Ульриха. Чтобы избежать прилюдного суда, боярин подтвердил:
— Нет обиженных! — он бросил недоброжелательный взгляд в сторону обнявшихся Ульриха и Радмилы.
Подле костра устроили пир — медовые пироги, яйца, сало, блины, пиво. Каждому в руки дали по куску освященной еды, принесенной с капища. После, в ночи, зажгли деревянное колесо и покатили его к воде. На реке суженые обменялись венками, после чего каждый положил свой венок на плотик из веток и соломы и пустил его по воде. Девушки запели:
«Ой на святого
Ой на Купалу
Девки гадали
Венки кидали
Кидали в воду
В воду быструю
Скажи, Лелюшка
Про жизнь молодую
С кем, Купалушка
Век вековати
Кого из парней
Любым назвати
Неси Желча венок
Не дай потонути»
Пустили свои венки на плотиках и Радмила с Ульрихом, молодой боярин тоже отправил свой венок по реке. Все с волнением стали наблюдать за волей богов. Когда венки влюбленных, встречаясь, продолжали плыть вместе, раздавались радостные крики, благодарящие Купалу. И, о чудо! Три плотика, Радмилы, Ульриха и Юрия, поплыли рядом, покружились немного, сцепились вместе, ласковое течение подхватило их и понесло…вот она, воля Купалы! Ульрих, потрясенный этим таинством, приподнял подбородок Радмилу и осторожно прикоснулся сухими жаркими губами:
