Дверь медленно отворилась, пахнуло затхлым холодом. Тишину нарушил громкий треск, и Виктория замерла, вскинув голову. На верхней губе выступили капельки пота. Ей казалось, вот-вот из темноты вынырнут Колин, Себастьян или тот грубоватый красавчик Кит и спросят, что она тут забыла.
Но ничего не случилось. Виктория короткими рывками приоткрыла створку на достаточную ширину, содрогаясь при каждом скрипе ржавых петель. Пусть остается как есть, решила она. Не хватит никаких нервов открывать ее и закрывать.
Она собрала вещи и шагнула в ту часть дома, где уже несколько столетий не разжигались камины. Ей с детства запомнился особый холод в этом самом старом крыле особняка, которое никогда не прогревало даже солнце. Здесь стоял тяжелый запах прошедших столетий: плесени, сырости и пыли.
Виктории казалось, что она шла целую вечность, но вот и выбранная ею комната. За прошлую неделю она перенесла сюда все необходимое: от газеты и дров для растопки камина до чистых одеял, чернил, карандашей и блокнотов. Передвигаться по дому, не возбуждая при этом подозрений, было удобнее днем, хотя охапки дров заставили ее понервничать.
Виктория разожгла припасенную лампу и с облегчением вздохнула. Надо только не смотреть на призрачные тени, заплясавшие по стенам.
Видимо, когда-то комната служила кабинетом какому-то далекому и аскетичному пращуру. С выцветших синих стен строго взирали лики ушедших предков. Виктория гадала, кому из них принадлежал кабинет и не стал ли бы хозяин возражать против ее присутствия. Наверняка это был мужчина, пользовавшийся массивным круглым столом в середине комнаты и инкрустированными шкафчиками для бумаг по обе стороны каменного камина. Через подошвы тапочек просачивался холод мраморных плит; Виктория пристроила вещи на столе и поспешила к заранее приготовленным дровам, молясь, чтобы дымоход не был забит.
Вчера она немного прибрала в комнате в надежде, что запах воска перебьет сырость и пыль, но ни на шаг не приблизилась к цели. По здравому размышлению ей это понравилось. Что бы сказала об этом месте няня Айрис? Пожилая женщина решила бы, что книг маловато, но пришла бы в восторг от безделушек со всех концов света.
Помещение ожило; огонь разогнал мрак и бодро потрескивал. Виктория зажгла еще несколько свечей, расставила их по комнате и осталась довольна своей работой. Давно ей не было так хорошо. Виктория извлекла из чехла пишущую машинку и разложила на столе вещи. Теперь у нее появился новый секрет — тайное место. Ее собственное, где можно спокойно работать и заниматься вдали от пытливых взоров Ровены и Пруденс. Сегодня она решила все разложить и почитать журналы. Если упорно заниматься, то можно сдать вступительные экзамены в колледж. Или еще что придумать.
Но тут из коридора донесся пронзительный скрежет, и Виктория оледенела. Секунды растянулись в вечность, она напрягала слух, пытаясь расслышать что-то за стуком сердца. Это в камине. Или просели перекрытия. Дому больше трех сотен лет. Все старые дома издают странные звуки.
Она бросила взгляд на дверную ручку, но запора не обнаружила. Ничего страшного. Это же ее дом. Ладно, пусть будет родовое гнездо. Призраки предков не причинят ей вреда, в ее жилах течет их кровь.
Не думать о крови.
Дыхание начало учащаться, и Виктория прикрыла глаза. Если не успокоиться, ее ждет приступ и смерть прямо здесь. Сколько времени будут искать ее тело? Нет. Вместо того чтобы гадать, кто или что таится за дверью, нужно сосредоточиться на дыхании. Раз, два, три. Короткий вдох. Раз, два, три. Короткий выдох.
— Виктория?
Крик, вырвавшийся из груди, разорвал неподвижный воздух. Она открыла глаза и увидела Кита, смотревшего на нее в неподдельном ужасе.
— Боже правый, женщина! Ты хочешь, чтобы тебя застукали? Ты хоть представляешь, какой начнется скандал?
Виктория закрыла рот и рухнула в кресло. Она снова смежила веки и возобновила дыхательные упражнения.
— Виктория? — Встревоженный голос приблизился. — Вам плохо?
Она помотала головой и продолжила дышать, пока не почувствовала, что тело успокаивается и легкие наполняются воздухом. Затем открыла глаза и осуждающе уставилась на Кита:
— Вы следили за мной!
Кит выразительно глянул в ответ, затем улыбнулся:
— Я решил, вы затеяли что-то забавное. — Он оглядел комнату. — Но что вы тут делаете?
Виктория поморщилась. Что бы она ни сказала, Кит все равно ее высмеет. Тот еще тип, и нечего ему потешаться над чужими секретами.
— Ищу кроличью нору.
Тот моргнул.
— И как, нашли? — весело поинтересовался он.
— Еще нет. Но не теряю надежды.
— И что же вы сделаете, если найдете?
— Засыплю, конечно. Страна чудес представляется мне скверным местом.
Кит рассмеялся и принялся бродить по комнате, всюду суя свой нос. Про пишущую машинку и канцелярские принадлежности он не сказал ни слова, тем самым чуть улучшив мнение Виктории о нем.
— Нет, правда, что вы здесь делаете?
Смутное томление в его голосе удержало ее от признания в постройке машины времени.
— Неужели вы никогда не мечтали найти место, где можно спрятаться от мира? Читать и размышлять в тишине, чтобы никто не мешал?
Вместо ответа Кит надолго занялся огнем в камине — добавил полено и помешал кочергой угли.
— Большинство людей не любят оставаться наедине с мыслями, — наконец произнес он.
— Значит, у них скучные мысли.
Кит созерцал пламя. Виктория встала из-за стола и присоединилась к нему. Огонь приятно согревал. Ей следовало стыдиться того, что она вопреки всем правилам приличия стоит в пеньюаре перед практически незнакомым мужчиной, однако неловкости не было. Если кто-то застанет их здесь, ей конец, но ее и это не волновало.
— А вам не приходит в голову, что каждому кажется, что он думает интересно? — Кит нахмурился. — Неудачно выразился.
— Я поняла.
— А если продолжить, то мне безразлично, скучные ли у людей мысли, — лишь бы люди со скучными мыслями не сочли своим долгом поделиться ими с другими, то есть со мной.
Виктория взглянула на него. В его голосе звучала неприятная пресыщенность, будто Кит обшарил весь мир в поисках чего-нибудь интересного и обрел горькое разочарование.
— И что же вам небезразлично, мистер Кит?
— Наверное, я должен вспомнить о матери, Британии или о бедняках. Что у нас нынче в моде? Но моя мать — это сплошной кошмар, патриотизм смертельно скучен, и я ничем не могу помочь бедным.
— Незачем говорить неправду, — возмутилась Виктория. — Здесь некого впечатлять.
— Вы хотите сказать, что я не сумею произвести на вас впечатление? — Он стрельнул глазами, на губах у него играла улыбка.
