Клио покачала головой:
— Он не мог наказать тебя так, как ты наказал себя сам. Это было ужасно, но сейчас ты совсем не пьешь и не соблазняешь служанок.
— Только девиц из хороших семей. — На губах Эдварда появилась слабая улыбка. — Предварительно их похитив, разумеется.
— Эта девица практически заставила тебя соблазнить ее. А что до похищения… мне это все еще не нравится, но я знаю, что ты поступил так, как считал нужным, чтобы защитить меня. Ты работаешь на Общество любителей древностей и, как я слышала, щедро жертвуешь на благотворительность.
— Лучше поздно, чем никогда, а?
— Конечно. Ничто не потеряно, пока ты жив.
Эдвард рассмеялся:
— Кто бы мог подумать, что ты такая оптимистка.
— Я думаю, что мы все чему-то учимся. Твои уроки были гораздо более жестокими, чем мои. Но они заставили тебя начать новую жизнь.
— Не только…
— Что ты имеешь в виду?
Неужели его прошлое таит еще какие-то ужасные секреты, подумала Клио и поежилась.
— Помнишь игру, которую затеяла леди Ривертон? Она называлась «Истина».
— Да.
— Вот моя истина, Клио. После смерти той девушки я продолжал вести прежний образ жизни. Больше выпивки, каждый день игра. Я даже пробовал курить опиум и говорил всем, что это для того, чтобы умерить боль в сломанном носу. Но это неправда. Я хотел довести себя до крайности. Даже родители не смогли меня остановить, хотя и пытались.
— Что же остановило тебя?
Эдвард присел на кушетку рядом с Клио и взял ее за руку:
— Муза. Разве они не приносят вдохновение?
— Что же вдохновило тебя?
— Та игра у леди Ривертон…
— Да, ты сказал, что утратил настоящую любовь…
Клио почувствовала ревность к этой незнакомой женщине.
— Нельзя утратить то, чего не имеешь. Эта женщина никогда не была моей в этом смысле этого слова.
— Где же ты нашел эту музу?
— Где же еще, как не в Британском музее?
— И как же ты нашел время посетить музей? Ты же все время пил и играл, должно быть, у тебя совсем не оставалось свободного времени.
— Так и есть. Но в один прекрасный день мои непутевые друзья решили, что было бы забавно пойти в музей и устроить там драку с маменькиными сынками, как они их называли. Я согласился, зная, что известие об этом обязательно дойдет до моих родителей. Но я получил больше, чем рассчитывал.
Клио вспомнила тот давний день. Она с родителями и сестрами отправились в музей взглянуть на новое приобретение — чернофигурную вазу. Привлеченная раскатами смеха, Клио заглянула в скульптурную галерею.
Конечно, она знала этого человека. Все знали Рэдклиффов — филантропов и больших поклонников античного искусства, и все знали их блудного сына. Ее отец еще пошутил, что благодарен богам, что они благословили его одними только дочерьми. Клио было тогда пятнадцать, и она видела лорда Эдварда Рэдклиффа только издали. Ей он казался ужасно привлекательным.
— Ты увидел меня…
— Я увидел тебя. Ты была так прекрасна, что мне захотелось стать достойным кого-то вроде тебя.
Клио поцеловала Эдварда, не выпуская его руки. Это был медленный поцелуй, который сказал больше, чем слова. Она хотела утешить его, даровать ему прощение, облегчить бремя прошлого.
— Наверное, пора в постель, — сказала она мягко. — Уже поздно.
Эдвард молча поднял ее на руки. Клио прижалась к его теплой груди, уткнулась в шею, пока он нес ее по лестнице в спальню. Их спальню.
Когда-то она боялась его. Теперь она доверила бы ему свою жизнь.
Эдвард лежал в постели среди измятых простыней. Клио спала рядом, одной рукой обнимая его за шею. В комнате стоял аромат лилий, ее аромат. Он осторожно убрал упавшую на лицо темно-рыжую прядь.
Через маленькое окошко было видно вечернее небо с искорками звезд. Эта ночь многое изменила. Эдвард никогда никому не рассказывал о той девушке из таверны. Никогда никому не говорил о своей беспутной юности.
Что бы он ни делал потом — учился, занимался благотворительностью, — этого было недостаточно, чтобы стереть прошлое, но сегодня он заглянул в глаза Клио и увидел в них прощение.
Клио заворочалась и открыла глаза.
— С тобой все хорошо? — спросила она.
— Конечно. Гораздо лучше, чем просто «хорошо».
Эдвард потянулся за простыней и накрыл ею обнаженные плечи Клио.
— Никогда не чувствовал себя лучше.
— И я тоже. Кто бы мог себе представить…
— Представить что?
— Что ты и я будем вместе и никто никого не поколотит и не выкинет в окно.
Эдвард рассмеялся:
— В это узкое окно не протиснется и кошка. Но я рад, что ты не нанесла мне телесных повреждений.
— Пока. Учти, похищение — это серьезное обвинение, и однажды я отомщу тебе.
— Когда я меньше всего буду этого ожидать?
— Конечно, иначе какая польза в мести? Но ты прав в одном.
— Только в одном? Я, представь себе, считал, что прав во многом.
— Заблуждение, свойственное герцогам. Ты прав в том, что этому дому нужна кошка.
Эдвард удивленно улыбнулся:
— Кошка? Чтобы ты могла выкинуть ее в окно вместо меня?
Она шлепнула его по плечу:
— Конечно, нет! Мне всегда хотелось завести кошку, но у отца аллергия на кошачью шерсть. Когда я была маленькой, у нас были только пони. И еще сова, которую Кори назвала Афиной. Этому дому нужна кошка, непременно серая. Она будет спать у камина, мурлыкать, и этот дом станет совершенным.
— Значит, он тебе нравится?
— Я обожаю его. Нельзя ли нам остаться тут навсегда?
— Ты не думаешь, что нас в конце концов хватятся?
Клио нахмурилась:
— Мой отец очень рассеянный человек, но и он рано или поздно заметит, что меня нет дома. Тогда… сколько нам осталось?
— Не знаю. Чего еще тебе хотелось в детстве? Кроме кошки.
— Многое. Мою собственную библиотеку, где я могла бы работать и где сестры не отвлекали бы меня. И чтобы никаких уроков музыки. Всегда их ненавидела. У меня нет музыкального слуха, и танцую я тоже плохо. Зато умею ездить верхом, плавать и открывать замки.
— Почему же ты не открыла замок и не сбежала отсюда?
— У меня не было времени, а потом… потом мне здесь понравилось.
Клио умолкла, и Эдвард решил, что она уснула, но она вдруг спросила:
— А что случилось потом, после тою дня в Британском музее? Ты бросил пить и волочиться за женщинами?
— Пришлось. Потому что брат мой вскоре умер. Упал с лошади и сломал себе шею. Родители лишились единственной отрады. Они пытались женить меня на невесте Уильяма, но я не согласился. Я старался утешить их по-другому — вернулся к учебе, отправился в путешествие, чтобы пополнить их коллекцию антиквариата.
