К тому времени, как автомобиль подкатил к вокзалу, плечи Кита под дорогим пиджаком дрожали от напряжения.
— У тебя есть билет? — сухо выдавил он.
Девушка кивнула, и лорд Киттредж рывком выпрыгнул из машины. Но вместо того, чтобы открыть ей дверь, он направился к багажнику, вытащил чемоданы и передал их носильщику.
— Я тебя прощаю, — испуганно пискнула Виктория.
— Что? — рявкнул Кит, когда носильщик удалился.
— Я сказала, что больше не сержусь.
— О, так ты меня простила? Как великодушно и своевременно. Принцесса одарила меня своей милостью. Наверное, мне стоит преисполниться благодарности?
Виктория отступила на шаг, настолько ее напугал сарказм. И тут ее снова охватила злость.
— Да, причем тебе крупно повезло, потому что ты вел себя как чудовище! Унизил меня на глазах у подруг…
— Так вот в чем проблема! Я ранил твою гордость перед подругами.
Виктория оглядела тротуар; щеки горели от стыда.
— Прекрати. Ты привлекаешь внимание.
— Может, мне лучше вообще уйти?
— Возможно. Я вполне способна добраться до нужного перрона.
Виктория и сама слышала, как звенят в ее голосе слезы. Все шло совсем не так. И как ситуация так быстро скатилась под откос? Ведь Кит ее друг.
— Тогда хорошего дня.
На щеках Кита проступили пятна, но он приподнял шляпу и развернулся, чтобы уйти.
— Ты ведешь себя как ребенок! — выкрикнула вслед Виктория.
Кит остановился, но головы не повернул.
Ну и ладно. Виктория кое-как вытерла слезы затянутыми в перчатки пальцами. Если он хочет изображать из себя зануду, так тому и быть. Дыхание перехватило, но теснота в груди не предвещала приближающегося приступа. Ее породила потеря, не менее острая, чем после смерти отца или бегства Пруденс. Глупость какая, твердила про себя Виктория, разыскивая платформу. Кит ей не родной, всего лишь один из приятелей, к тому же никудышный, если вспомнить о его насмешках и непонимании.
Она благополучно села в поезд, перечисляя в уме все причиненные лордом Киттреджем разочарования. В конце концов, они знакомы всего несколько месяцев. За такое время трудно понять, подходят ли они друг другу. Пусть якшается со своими глупыми сокурсниками, пьет сколько влезет и хихикает с девочками из Каверзного комитета. А ее ждут настоящие дела. Марта не только ее начальница, но и истинный друг. На нее всегда можно положиться.
В купе Виктория входила уже в поправленном настроении. Рана еще не затянулась — что ни говори, грустно терять друга, — но все же девушке стало лучше. Впереди ждет работа.
* * *
Поезд затормозил у станции Тетон. При виде машущей с перрона зонтом и шляпкой Ровены младшая сестра распахнула в удивлении рот. Печальная, потерявшая всякий интерес к жизни молодая женщина, оставшаяся в Саммерсете, за неделю полностью переменилась.
Стоило Виктории ступить на платформу, как сестра сжала ее в крепком объятии:
— Господи, как же я соскучилась. Столько всего произошло.
Кожа Ровены всегда отличалась бледностью, а за последние месяцы приобрела болезненный желтоватый оттенок. Но сейчас, впервые за долгое время, щеки розовели здоровым румянцем, а глаза сияли.
— Поверить не могу, — выдохнула Виктория. — Ты влюбилась!
Сестра изумленно отстранилась:
— Как ты догадалась?
И тут за спиной Ровены, прикрываясь черным зонтиком, появился Себастьян. Виктория в недоумении переводила взгляд с одного на другого.
— Себастьян?
— Поздравь нас, дорогая сестричка. Мы обручены.
У Виктории непроизвольно распахнулся рот.
— Что?
— Это долгая история, — рассмеялась Ровена. — Могу лишь сказать, что после твоего отъезда столько всего произошло.
— Заберу ваши чемоданы, пока Ровена все объяснит, — предложил лорд Биллингсли.
Под проливным дождем девушки бегом бросились к автомобилю.
— Поверить не могу, как быстро переменилась погода. В Лондоне ясно.
— Дожди начались вчера, а так погода стояла прекрасная. Солнечно, ни облаков, ни ветра. В самый раз для полетов. — Ровена бросила на сестру многозначительный взгляд, и Виктория не преминула воспользоваться возможностью.
— Ну-ка рассказывай, что происходит. Ты счастлива из-за пилота, и Себастьян тут ни при чем, я права?
Рассказ она выслушала в тишине до конца.
— А как ты собираешь уломать тетю Шарлотту? Ты разрушишь все ее планы, когда выяснится, что жених вовсе не лорд Биллингсли, а пилот из обедневшего семейства.
Ровена избегала встречаться с сестрой взглядом, и Виктория догадалась:
— Погоди. Он не просил твоей руки?
— Нет. Мы еще даже не заговаривали о помолвке. Я учусь управлять аэропланом! Я стану летчиком, и я люблю его. Разве этого не достаточно для одной недели, ты не находишь?
— Да, не спорю, но я не пойму, — задумчиво прищурилась Виктория. — Если он влюблен в тебя, почему не сделал предложения?
Себастьян открыл багажник, уложил чемоданы и направился к водительскому сиденью.
Виктория замолчала, но то и дело передергивала плечами от сдерживаемого недовольства. Ей хотелось рассказать о собственных увлекательных приключениях, но куда им до фиктивной помолвки. Виктория, любимица отца, не привыкла оставаться на заднем плане. К тому же из головы не выходила ссора с Китом.
— Ладно, но когда вы собираетесь сообщить тете, что помолвка разорвана? Вам лучше признаться пораньше, иначе начнут приходить подарки к свадьбе.
— Через несколько дней Джон уезжает в Кент, — грустно выдавила Ровена.
Виктория заерзала на сиденье, не зная, что предпринять. Никогда ранее она не видела сестру влюбленной, к тому же ничего не знала об ее избраннике — за исключением того, что тот питал склонность к рискованным маневрам в небе над Саммерсетом.
После приезда в особняк Виктория тянула время в надежде, что удастся ускользнуть в тайный кабинет. Болтала с Элейн и тетушкой, рассказывала о Лондоне, будто провела всю неделю, вращаясь в обществе. Пришлось постараться, выдумывая незнакомые графине имена. Виктория даже призналась, что посещала оперу и пару раз выезжала в свет, а в основном сидела у Кингсли и встречалась со старыми друзьями отца. Тетя Шарлотта недовольно поджала губы, но не нашла, что возразить.
Наконец Виктория посчитала, что соблюла приличия и посвятила достаточно времени обсуждению несостоявшихся свадебных приемов, и поспешила в спальню. Прихватила выданные Мартой кожаные папки и заперлась в тайном кабинете. Там зажгла в камине жаркий огонь, чтобы отогнать вездесущую промозглую сырость, и приступила к работе. На миг девушку охватило острое разочарование: она вспомнила, чем собиралась заняться после приезда из Лондона — писать статьи для «Ботанического вестника». Но Виктория стряхнула уныние, напомнив себе о важности порученного дела.
