— Я здесь по делам своего дяди, мэм, и решил немного продлить пребывание и посмотреть город. Остановился в «Голове королевы», на Генриетта-плейс.
— И что вам в Лондоне особенно понравилось? — осведомилась она с улыбкой.
К счастью, вопрос оказался удачным, и молодой человек принялся красочно описывать увиденные им достопримечательности.
Они добрались до Грин-парка, но Джонас, словно этого не заметив, прошел вместе с ними в ворота. На газоне щипали травку коровы, которых пасли три доярки.
— Коровы! — с восторгом воскликнула Абигайль. — Посреди Лондона! Поразительно! Я словно дома очутилась.
— Не хотите чашку молока, мисс Саттон? — поспешно спросил Джонас, подходя ближе. — Доярки надоят прямо при вас. Если пожелаете, конечно.
— О да! Разумеется!
Абигайль направилась к коровам, и Джонас, конечно, последовал за ней.
Себастьян глянул на Серену и расплылся улыбке.
— Оставим их ненадолго?
— Согласна. Не считаешь, что это идеальная пара?
— Сомневаюсь, что миссис Саттон согласится. Похоже, она не слишком расположена к людям своего круга.
— Посмотрим, — пожала плечами Серена. — Мистер Саттон куда более практичен и обожает Абигайль, бережет ее как зеницу ока. Вряд ли он не позволит ей выйти за человека, которого она любит, даже если последний не во всем соответствует требованиям ее матери.
Себастьян кивнул. Они стояли не слишком близко друг к другу, сознавая, что находятся в публичном месте, но оба остро ощущали приятное возбуждение, предвкушение нового свидания.
— Когда я снова увижу тебя? — тихо спросил он.
Серена поняла, что говорит он не о визите.
— Жаль, что у нас нет своего домика. Мне будет неприятно столкнуться с твоим братом. И хотя я уверена, что Маргарет иногда сможет позволить нам побыть у нее дома, все равно в этом есть что-то нечистое, как будто мы делаем нечто запретное.
— Нет ничего нечистого в том, что я испытываю к тебе, — возразил Себастьян. — Нечистое тут только одно: омерзительное влияние твоего отчима. Если согласишься оставить его, мы найдем выход из этого положения.
— Не начинай опять, Себастьян, — горько вздохнула Серена. — Я уже сказала: пока что это невозможно. Я единственная, кто может защитить от него Абигайль. И пока она не окажется в безопасности, я не уйду от отчима.
— Значит, приносишь себя в жертву ради девчонки, чья мать готова продать ее, чтобы удовлетворить свои глупые претензии?
Он говорил резче, чем намеревался, и слишком поздно увидел, как ее глаза гневно сверкнули, а губы сжались.
— Я не желаю продолжать разговор в таком тоне, — бросила она, отходя к стаду коров, где доярка окунала чашку в ведро с только что надоенным молоком.
— Восхитительно, леди Серена, — воскликнула Абигайль. — Хотите попробовать?
— Да, позвольте мне, леди Серена, — вставил Джонас, как раз заплативший доярке и с готовностью открывший кошелек снова.
— Нет-нет, спасибо, мистер Веджвуд. Я не слишком люблю молоко, — с вымученной улыбкой ответила Серена. — Абигайль, думаю, нам пора возвращаться. Я только что вспомнила, что мне нужно на примерку.
Она решительно игнорировала Себастьяна, стоявшего у нее за спиной.
— Возможно, мистер Веджвуд будет так добр проводить нас на Брутон-стрит. Мистеру Салливану тоже нужно идти.
Себастьян едва не взорвался, но слишком хорошо понимал, что лучше сдержать достойный ответ, так и просившийся на язык.
— Я буду иметь честь навестить вас снова, мисс Саттон, если примете меня, — с поклоном сказал он.
И без того огромные глаза Абигайль раскрылись еще шире.
— Разумеется, сэр, я буду очень рада.
Себастьян кивнул на прощание Джонасу.
— Мистер Веджвуд… был рад познакомиться. Леди Серена.
Он сухо поклонился, повернулся и пошел по дорожке.
Джонас, получивший столь неожиданный подарок, просиял:
— Леди, могу я…
Он предложил правую руку Серене, левую — Абигайль, и все трое вернулись на Брутон-стрит.
— По-моему, это конь генерала Хейуорда, — заметила Абигайль, когда они свернули на Брутон-стрит.
Черный мерин генерала был привязан к перилам крыльца, и Серена выругалась про себя. Она намеревалась пробыть в парке еще с полчаса, чтобы избежать встречи с отчимом, но Себастьян нарушил ее планы.
— Да… совсем забыла… отчим сказал, что у него дела с мистером Саттоном, — уклончиво пробормотала она. — Думаю, нам пора прощаться, мистер Веджвуд.
Она протянула руку молодому человеку. Тот поцеловал ее пальчики, оказал ту же любезность Абигайль и подождал, пока они войдут в дом, прежде чем энергичной походкой отправиться по своим делам.
— А вот и вы, дорогие, — приветствовала их Марианна, выходя из библиотеки. — Приехал генерал Хейуорд. Он здесь. С твоим отцом. Спрашивал о тебе. Зайди в библиотеку и поздоровайся с ним, дитя мое. Вы тоже зайдете, леди Серена?
— Нет, спасибо, мне нужно к модистке. Можно попросить Моррисона привести мою горничную?
Дворецкий поклонился и отправился за Бриджет, занятой увлекательной беседой с горничной из верхних покоев. Поправив шляпку, она поспешила к Серене и невольной гримасой встретила сообщение о возвращении на Пикеринг-плейс. Но она привыкла к тому, что хозяйка обожает пешие прогулки, и молча присела.
Марианна подождала, пока за гостьей закроется дверь, прежде чем вернуться в библиотеку. Абигайль стояла у письменного стола. Генерал Хейуорд, устроившийся у камина с бокалом в руках, ослепительно улыбался девушке, держа ее руку и время от времени целуя пальчики.
— Поздравляю, миссис Саттон. Ваша дочь — само совершенство. Я и мистеру Саттону то же самое сказал. Какая радость — иметь в доме столь прелестное создание!
В Брюсселе Абигайль находила цветистые комплименты генерала весьма приятными, но теперь считала все его ухищрения дурным тоном. Трудно представить, чтобы обаятельный Себастьян Салливан сказал нечто подобное, не говоря уже о скромном Джонасе Веджвуде!
Девушка постаралась высвободить руку и искоса глянула на мать, которая улыбалась и кивала, словно комплименты предназначались ей.
— Вы так добры, генерал. Так добры!
— О да. Мы очень гордимся нашей хорошенькой кошечкой! — объявил Уильям своим гулким басом и пощекотал дочь под подбородком. — Ты гуляла с леди Сереной? Не так ли?
— Да, папа. Мы были в Грин-парке. Мистер Веджвуд купил мне чашку молока у доярки… только представьте, сэр, стадо коров в парке, посреди города!
Абигайль была более чем счастлива изложить события сегодняшнего утра, и хотя отец слушал с благосклонной улыбкой, мать при упоминании Джонаса привычно поджала губы.
