— Думаешь, они ищут пропавшие драгоценности? — спросила Дженни.
— Если это так, значит, украшения пропали и из других домов, — сказал Хью. — Дело в том, что твой дядя обещал пока не сообщать о краже в Аннан-Хаусе.
Когда люди шерифа ушли, Дженни сказала:
— Думаю, Пег уже начала обо мне беспокоиться.
— Нет, все в порядке, — отозвался Хью. — Ничуть не сомневаюсь, что Лукас успокоил ее.
Хью оказался прав, однако Пег была в ярости. Как только они с Дженни устроились на ночлег, Пег тихо проговорила:
— Хорошенько дело! Эти шерифовы прихвостни шарили по нашим вещам! Говорили, что ищут какие-то драгоценности, которые, признались они, исчезли, когда артисты еще не прибыли даже в Аннан-Хаус.
— Правда? — удивилась Дженни.
Она не решилась сказать, что и в Аннан-Хаусе пропали драгоценности, так как опасалась, что весть об этом тут же облетит весь лагерь.
— Как будто Брайан или его друзья могли что-то взять! — возмущалась Пег. — Хорошо, что в это время вас тут не было. Вы, наверное, бродили где-то в лесу с сэром Хью? Между прочим, сэр Хью красив и гораздо лучше своего брата, и я считаю, что вам следует выйти замуж именно за него, — выпалила она.
Дженни молчала. Она хотела бы возразить Пег, остановить ее, но не могла найти оправданий своим поступкам, связанным с сэром Хью. А если бы все-таки сделала это, то ей пришлось бы рассказать Пег много такого, чего она говорить не хотела.
Похоже, Пег что-то поняла, потому что больше не сказала ни слова. А Дженни посчитала звезды, проглядывающие Сквозь кроны деревьев, и затем уснула.
Оставив Дженни на попечение Пег, Хью отправился искать Лукаса, чтобы убедиться, что люди шерифа ничего не заподозрили и что его слуга после обыска навел порядок.
— Как только они узнали, что мы с вами присоединились к компании артистов только в Лохмабене, всякий интерес к нашим вещам был утерян. А вас долго не было, сэр. Мне и в голову не приходило, что вы можете похитить нашу девочку таким образом.
— Я хотел преподать ей урок. В толпе надо держать ухо востро и ни на секунду не терять бдительности, — сказал Хью. — Не знаю только, удалось ли мне это сделать. Ты нашел ее лютню?
— Конечно, — кивнул Лукас. — Но напрасно вы считаете, что можете прямо сейчас лечь спать. Весельчак сказал, что хочет видеть вас.
— А тебе не приходит в голову, что ты должен был сообщить мне это пораньше?
— Не будет ничего плохого, если он подождет вас какое-то время, — ответил верный слуга.
Хью нахмурился. Иногда интуиция Лукаса что-то подсказывала ему самому.
— Тебе не нравится Весельчак? — спросил он.
— Нет, я не могу сказать, что он мне не нравится, — задумчиво промолвил Лукас. — Но есть в нем что-то такое… — Слуга замялся, но через мгновение продолжил: — Он много улыбается, но иногда на его лице появляется улыбка, а глаза остаются холодными как лед. А бывает, губы Весельчака расползаются в улыбке, но кажется, что он вот-вот разрыдается, вместо того чтобы засмеяться. Никак не могу понять, что же он за человек, кто он. И я считаю, что мы должны в этом разобраться.
Хью кивнул, но ничего не ответил.
Весельчака он нашел за столом в компании других артистов, включая Кадди и двух шутов. Каждый казался довольным собой и тем фактом, что люди шерифа ничего не нашли и поэтому были вынуждены уехать.
Перед каждым мужчиной стояла кружка, а возле локтя Весельчака высился большой кувшин. Он взял его в руки и потянулся еще за одной кружкой. Наполнив ее элем, он протянул кружку Хью.
— Выпей с нами, приятель, — сказал он. — Ты это заслужил. Сегодня вечером о вашем выступлении говорят повсюду, от Дамфриса до Керккудбрайта. И если к следующему представлению зрителей не станет вдвое больше, я буду очень удивлен.
— Благодарю вас, сэр. — Хью сделал большой глоток. На его вкус, эль был сладковат, но он давно испытывал сильную жажду поэтому не стал возражать, когда Весельчак вновь налил ему.
— Наутро после завтрака будем репетировать, — объявил Весельчак. — Ты уже выучил свою роль, начиная от свадьбы и до конца второго акта?
— Думаю, да, — ответил Хью.
Собираясь лечь спать, Хью понял, что выпил гораздо больше, чем следовало. Весельчак не позволял, чтобы чья-то кружка долго оставалась пустой, поэтому сразу же подливал эля. Два-три раза он посылал кого-то с кувшином к бочонку.
Прежде чем заснуть, Хью подумал, что не будет удивлен, если наутро за завтраком не окажется многих артистов.
Он наконец заснул…
Два голоса, а может быть, даже больше двух — возможно, три или четыре, но по парам… Этого он не мог понять. В голове у него мутилось, он плохо соображал. Мысли вихрем неслись у него в голове, но казалось, сначала обваливаются в мусоре, а уж только потом формируются, или что там с ними происходит, когда они должны появиться в чьей-то голове?
Нет, в самом деле интересно, как образуются мысли?
— Ты уверен? — произнес чей-то голос совсем близко, что удивило Хью.
— Да, конечно, — ответил второй голос. — Ты же видишь, он на себя не похож.
Это верно. Но откуда его мысли знали об этом, если сам он этого не знал? А может, это были вовсе не мысли, образующиеся в его голове, а реальные голоса?
С другой стороны, как это он может быть «на себя не похож»? Может, все дело в том, что он постоянно кому-то подражает? Но если он больше не он, то кто же?
Загадка решилась буквально через мгновение.
— Эй, приятель, сядь-ка!
Он почувствовал, что улыбается, хотя ничего смешного не произошло. Потом он ощутил, что его тянут за руки, поднимают, подталкивают в спину.
— Я сплю, — пробормотал он. Он подумал, что по-прежнему улыбается, что странно, потому что это было не смешно и он должен был перестать улыбаться.
— Пойдем, делай, что тебе говорят, — сказал голос. — В конце концов ты будешь рад.
— В конце меня? — задал он нелепый вопрос.
— Вид у него совершенно идиотский, да и говорит он какие-то глупости, — произнес второй голос.
С трудом разлепив веки, он увидел прямо перед собой лицо — выбеленное пудрой лицо.
— Гок… — пробормотал он.
Лицо усмехнулось, но другой голос твердо произнес:
— Вот так, приятель. А теперь возьми это перо и напиши нам на бумаге свое имя… Вот здесь… Аккуратно… Твое полное имя, имей в виду, как ты обычно пишешь его… Да… Хьюго и все остальное…
Он послушно написал своё имя. У него было такое чувство, что его рука плывет в воде.
— Хороший парень, — сказал твердый голос. — И еще раз, вот тут.
И он снова повиновался, надеясь, что теперь они оставят его в покое. Он хотел спать. Более того, ему казалось, что он спит, но если все это происходит во сне, то это еще более странное сновидение, чем то, что привиделось Дженни.
