– Вот уж верно, – Дарвин подмигнул сидевшей напротив девушке, поудобнее пристраивая на коленях покалеченную руку. – Моя Мора до сих пор столько стряпает, будто хочет накормить весь наш выводок, а ребятишки-то давным-давно выросли и разлетелись из нашего гнезда.
– И вовсе нет, – сдерживая улыбку, притворно вскинулась на своего благоверного Мора. – Наши дочки, да и супруги сыновей тоже – те-то сейчас воюют за короля – частенько нас навещают, да к тому же и всей семьей. А так как мы понятия не имеем, когда они могут пожаловать, то лучше уж на всякий случай наготовить побольше.
Еще раньше, пока путники умывались, Дарвин объяснил жене, зачем они собрались в аббатство. Теперь, когда собственные дети уже выросли, Мора чувствовала себя вправе побеседовать об этом с молодой женщиной; та, по неопытности, слишком рано забеспокоилась.
– Если вам хочется иметь дитятко, так надо кушать побольше, чтобы косточки-то обросли мясом! Чтобы выносить много детишек, нужно быть потолще, поздоровее.
Мора, правда, подозревала, что все дело тут только в терпении, однако из сочувствия и основываясь на собственном опыте, решила посоветовать то, что казалось ей самым главным.
– Кому и знать, как не мне. Я-то их родила чуть не два десятка. Шестерых, правда, Бог прибрал, зато тринадцать живут и здравствуют, – с гордостью сообщила хозяйка.
Анья кивнула, как бы подтверждая, что Море есть чем гордиться. Мать девушки, леди Брина, была жрицей и знахаркой. По опыту матери, а также тех женщин и детей, чьи недуги Анья помогала лечить, девушка знала, как часто новорожденные не доживают даже до года, и сколько случаев, когда ребенок или мать умирают при родах.
– Кушай, кушай… – снова начала увещевать хозяйка худенькую девушку, не отставая от нее.
Хотя Мора и говорила, что дети часто их навещают, Дарвин все же чувствовал себя очень одиноким на этой ферме у леса, на самом краю распаханных земель Мерсии. Время тянется бесконечно – а они все одни да одни – только он да жена. Теперь, когда представилась наконец возможность поговорить по-настоящему, а не только выслушивать болтовню Моры, он повернулся к гостю.
– Вы идете издалека, не так ли?
Желая поговорить о чем-то более серьезном и важном, чем разные домашние пустяки, Дарвин не стал ходить вокруг да около, как он сделал бы в другом случае, и заговорил напрямую.
– Тогда вы, должно быть, знаете, как там война, скоро ли она кончится.
– К сожалению, это не так.
Ивейн лгал только в случае крайней необходимости, но сейчас это было незачем, так что он сказал правду. Друид сочувствовал желанию хозяина узнать побольше о происходящих событиях, ведь сыновья его были на войне, но он действительно не знал ничего такого, о чем стоило бы рассказать.
– Мы только зашли за племянником в Трокенхольт, – спокойно объяснил жрец, отодвигая от себя пустое деревянное блюдо, – и по пути ни с кем не встречались, только с теми, кто не попал в ополчение. И все они так же жаждали узнать новости, как вы или я. И им точно так же было неоткуда об этом услышать.
Хозяин нахмурился, на лице его отразилось явное разочарование. Тем не менее, керл охотно поделился с ними тем, что знал сам.
– Мы тут все-таки время от времени узнаем кое-что интересное. Правда, не так уж и много, особенно с тех пор как пришло известие о союзе нашего короля с принцем Матру из Гвилла. С того дня ничего уже не было – одни слухи. Поговаривают, что они вроде бы хотят объединиться с Кадваллой из Уэссекса, но это случится, только если епископ Уилфрид договорится с обоими королями, нашими благодетелями.
Короли – благодетели? Друид опустил глаза, чтобы хозяин не заметил его мрачного и грозного взгляда: на лице его застыло выражение любезной заинтересованности. Пусть даже все это было правдой, жрец не сомневался в одном: Уилфрид ни за что не отозвался бы так о короле Нортумбрии Оддфрите. Скорее уж, если епископу удастся настоять на своем, он постарается, чтобы Этелрид и Кадвалла, короли Мерсии и Уэссекса, уничтожили Олдфрита.
Анья заметила, как застыло лицо друида, почувствовала, как он напрягся, услышав имя своего старого недруга, и искоса, тихонько стала присматриваться к нему. Она, правда, была совсем маленькой, когда епископ потерпел то позорное поражение, но легенды об этом передавались из уст в уста. По правде говоря, она слышала это так часто, что не могла уже провести четкой границы между собственными воспоминаниями и тем, что говорили другие. Так или иначе, несомненно одно – сестра Ивейна, Ллис, и ее супруг Адам были главными героями тех событий. Более того, это были деяния, в которых участвовали и родители Аньи; тогда же скончался и Глиндор, оставив свой могущественный посох жреца Ивейну.
– Хотелось бы мне, чтобы эти слухи оказались верными, – вздохнул Дарвин с надеждой, но его собеседник в ответ лишь рассеянно кивнул. Глядя на крепкого молодого мужчину, Дарвин про себя пожалел, что тот не в ополчении мерсийцев.
Ивейн слышал, о чем говорил хозяин, но ничего не ответил. Ничто сейчас не могло бы отвлечь его от мрачных, безрадостных размышлений. Он давно уже пытался понять, что толкнуло мерсийских воинов на подобный, бессмысленный с виду поступок – похитить Адама, тогда как обычно они приканчивали врагов на месте. Ивейн радовался, что Адам жив, – из-за Ллис. И все же, по мере того как месяцы шли, а никто не требовал выкупа, тревога жреца росла; намерения похитителей были неясны, но в них, несомненно, таилась угроза. Друид не сомневался, что все рано или поздно откроется. И так оно и вышло теперь, когда он услышал об участии в этом деле епископа. Правда, произошло это, по-видимому, несколько раньше, чем надеялись злоумышленники.
– Никак не могу уразуметь, – Дарвин снова попытался вовлечь в разговор темноволосого гостя, – чего это епископ так взъелся на друидов, да и на все, что до них касается? Он их так ненавидит, что сдается мне, этот святоша… – Керл поперхнулся на полуслове, испугавшись, что ляпнул нечто неподобающее. Как бы гости не приняли это за богохульство. Он тут же поправился: – Этот епископ на самом-то деле верит… нет, попросту боится тех духов, которые, даже если б они и существовали, давно уже погрузились в пучину. Свет христианства, воссиявший для нас, загнал их в непроглядную тьму.
Анья еле сдерживала слова, готовые слететь с ее губ. Ей хотелось объяснить Дарвину, что у духов, к которым взывают друиды, тот же источник, какому поклоняются все христиане. Однако для этого ей пришлось бы пуститься в длинные и опасные объяснения, откуда у нее такая уверенность, иначе крестьянин просто-напросто удивился бы и решил, что у нее, как и у епископа, с головой не все в порядке.
