Мехмед-паша чуть было не раскрыл рот от удивления. Он знал, что Селим не проявляет никакого интереса к войнам, и посему подобное указание от Повелителя стало для него большой неожиданностью. Он подготовил длительную и пространную речь, полагая, что ему предстоит долго уговаривать султана, но понял, что красноречие придется оставить до другого случая.
– И еще Соколлу, – продолжил Селим, показывая на карту. – У меня появилась мысль. Вот, взгляни! Что если прорыть канал между Доном и Волгой? Как тебе такая мысль? Понимаю, затея выглядит безумной, но что если попробовать? Этот канал решил бы все наши проблемы, тебе так не кажется?
Приятные сюрпризы продолжались. До этого утра Великий визирь искренне полагал, что отлично знает своего господина и тестя, все-таки он служит ему уже больше десятка лет, однако он ошибался. Селим не был сторонником активных действий, никогда не нападал первым. Так было и в конфликте с братом, где он защищался. Теперь же вдруг впервые за долгое время Соколлу заметил сходство нового султана с его великим отцом. Когда Селим так логично и обстоятельно рассуждал о строительстве канала, Мехмед-паша видел перед собой Сулеймана Кануни, прозванного в Европе Великолепным.
Перемены были разительными. Интересно, что же случилось с Повелителем? После перенесенной болезни он сам не свой. Неужели этот недуг так сильно повлиял на него? Что-то здесь не так.
Тем не менее, Соколлу был доволен. Он любил Селима как сына, видел, как нелегко складывалась его судьба, как он страдал, обвиняя себя в гибели брата. Совестливость нового султана вызывала в нем уважение. Он не считал ее проявлением слабости, совестливых людей очень мало, а совестливых правителей и вовсе нет. Однако даже он все равно не мог оправдать излишнюю тягу Селима к винопитию. Вообще Мехмед-паша не был так категорично настроен против спиртного. Он никогда и никого, даже собственных сыновей, не стал бы упрекать и мучить нравоучениями. В конце концов каждому правоверному известно о том, что это грех. Кроме того, он понимал, что Селим делает это не ради увеселения, а ради успокоения. Будучи государственным деятелем, на глазах которого разворачивались поистине ужасающие события, он понимал желание Селима забыть о прошлом. Его беспокоила чрезмерная частота употребления, а еще – пронырливый хитрец Иосиф Наси, новоявленный король Наксоса, которого отнюдь не смущало, что шехзаде стал султаном – ведь ради своей выгоды он был готов споить и Повелителя.
– Так вот, – продолжал Селим, – я хочу, чтобы на верфях Феодосии были построены суда, способные плавать по Дону. Необходимые запасы и материалы доставим морем. Да, нужно мобилизовать войска в Румелии…
После ночи с султаном, Нисе выделили три комнаты. Правда, они оказались довольно тесными, особенно учитывая, что она должна жить там не одна, а с четырьмя служанками. По центру первой комнаты стоял маленький низкий столик, а с трех сторон от него – небольшие диваны, которые больше напоминали кресла. На окнах весели тяжелые занавеси. Во второй комнате, совсем крошечной, она обнаружила лишь один диван с подушками разных цветов и столик. Третья комната была чуть больше второй, но меньше первой. Ниса сразу догадалась, что это должно быть спальня. Посреди стояла кровать, а рядом – маленький столик со шкатулкой (больше туда ничего и нельзя было поставить). Внимание девушки тут же привлек свернутый матрац.
– Для чего это? – поинтересовалась она, указав на него жестом.
– У тебя теперь будет личная рабыня, которая должна всегда находиться рядом. Этот матрац предназначен для нее.
– Что же, я теперь всегда буду находиться под присмотром?
– Это нужно для тебя самой. Пойми, ты теперь госпожа. С тобой рядом должны быть помощники. Ведь ты уже не будешь сама приносить себе еду, стирать одежду и так далее. На то и нужны джарерийе, и они будут делать всю работу.
Ниса вздохнула. Все эти изменения были ей не очень по душе, но она должна была смириться – уже в который раз.
Нурбану-султан внимательно разглядывала себя в зеркало. Глупо скрывать правду: годы все-таки брали свое. Фигура оставалась идеальной, но, к своему неудовольствию, она отметила, что на ее челе, которое еще совсем недавно было ровным и безупречным, появились морщины. Что ж, это неудивительно, ведь в последнее время ей приходилось много и напряженно думать.
Нурбану прошлась по комнате, скрестив пальцы рук и вспоминая давешние события. Да, давеча она была на высоте. Ей стоило огромных усилий совладать со своими эмоциями, но она справилась. Достойно проигрывать умеет не каждый. Это уже маленькая победа. Из нее получится достойнейшая валиде! – при этой мысли Нурбану довольно улыбнулась. Надо сейчас же подобрать Мураду рабынь. Ведь она же дала обещание своему сыну и не может его обмануть! А Ниса, с которой она связывала столько надежд… Да, она разделила ложе с Селимом, ну и что с того? Нурбану не сомневалась, что через пару дней он уже забудет о ней, даже имени ее не вспомнит. С ревностью, этим разрушительным чувством, которое еще никого не доводило до добра, Нурбану практически справилась.
У Селима может быть сколько угодно наложниц, но принадлежит он только ей и любит ее одну – в этом она не сомневалась. За долгие годы совместной жизни он доказал ей свою преданность. Она никогда не замечала в нем неумеренной тяги к гаремным наслаждениям. Сейчас, став султаном, он изменился, но эти изменения не казались ей столь глобальными. Его чувства не были такими пылкими и страстными как прежде, в начале их отношений, да и не могли быть. Время властно надо всем, в том числе и над чувствами. Селим брал на ложе других, но разве это имело значение?
До сих пор ни одна из девушек, которых Нурбану отправляла в его покои, не добилась от Повелителя повторного приглашения. Каждая из них в обязательном порядке выпивала напиток, который готовила Джанфеда-хатун по личному указанию Нурбану. То было средство, которое препятствует зачатию ребенка. Пусть султан развлекается, но вот беременные икбал ей ни к чему. Траву для приготовления зелья Нурбану поставляла молодая еврейка Эсперанса Малки. Да, у нее, как и у Михримах-султан, была своя кира, своя посредница и помощница. Едва обосновавшись в Топкапы, Нурбану обратила внимание на юную, но очень проворную девицу с длинными черными волосами, карими глазами, смуглой кожей и хитрой улыбкой. Та сама была не прочь стать доверенным лицом новой султанши, понимая, что на этом можно очень хорошо заработать (деловая жилка давала о себе знать), потому всячески старалась войти в доверие к госпоже, уверяя, что готова выполнить для нее любую услугу. Предложение было заманчивым, и Нурбану не преминула им воспользоваться. Молодая Эсперанса не обладала такими обширными связями, как кира Эстер, однако она знала нужных людей, торговцев, лекарей, знахарок, которые за достойную мзду были рады поставлять нужные для приготовления напитка ингредиенты. Нурбану и сама его употребляла. Она была в том возрасте, когда женщина еще способна родить детей, но беременность и роды таят в себе немало опасностей, а султанша рисковать не хотела. Кроме того, Фатьма-султан, ее последняя дочь, далась ей очень тяжело. Нурбану не желала идти на риск. У нее был сын, Мурад, которому она нужна, и она должна жить ради него.
